Но может быть, можно без нефти обойтись? Жили же наши деды?
      Это самый интересный вопрос, который почему-то не всегда правильно понимается.
      Так зависит ли Запад от нефти? Является ли её исчерпание проблемой?
      Да, и ещё какой!!!

      Вся промышленная революция базировалась на освоении новых источников энергии — на смену ветряным и водяным мельницам пришёл пар, полученный от сжигания сначала дров, затем каменного угля. Человек нашёл замену и грязному, и трудоёмкому в добыче каменному углю — в виде нефти и газа. Кто оценит, насколько был бы велик прогресс, если нефти и газа просто не было бы?
      Человек XIX века, чудом оказавшийся в нашем времени, вряд ли удивился бы спутниковому телевидению и сотовым телефонам, скорее он огорчился бы, если бы этого не увидел. Но вот роль нефти, судя по фантастике конца XIX века, тогда недооценивали, больше надеялись на “превращения радия”.
      Масса вещей, олицетворяющих собой новую цивилизацию, невозможна без нефти и газа. Так или иначе, современная цивилизация базируется на дешёвых и доступных источниках энергии — ископаемых углеводородах в жидкой и газообразной формах. Остальные источники, хотя и занимают иногда важное место в экономике, не так гибки и универсальны. Можно ли представить себе равноценный современному автомобиль без бензина или хотя бы сжиженного газа? А асфальтовые дороги? А экологически чистые города? Знаменитый “дом на набережной” не случайно был выстроен грязно-серым — архитекторы понимали, что соседство с Московской электростанцией, работавшей тогда на угле, требует скромности в выборе цвета. Если перевести энергоснабжение Москвы обратно на уголь, в атмосфере ежегодно окажутся десятки тысяч тонн сажи и сернистого ангидрида, даже при существующих технологиях.
      То же касается и других развитых стран. Сейчас страны Запада ежегодно потребляют несколько тонн условного топлива на человека, причём, чем совершеннее экономика, тем — странная вещь — душевое потребление выше. Роль расточительности при этом невелика — даже наша экономика, по авторитетным оценкам, имеет резерв за счёт этого фактора лишь 30%. А уж в мировой-то экономике улицу не обогревают и мазут в речку стараются не спускать — рынок, не побалуешь.
      Кто и сколько топлива, в частности нефти, в мире расходует?
      В отечественной литературе мне встречались независимые публикации на эту тему трёх авторов — докторов технических наук В. В. Клименко и В. Г. Гагарина и доктора физико-математических наук В. Р. Хачатурова. Их данные различаются незначительно, а выводы следуют однозначные: уровень развития страны жёстко связан с потреблением энергии. Высокоразвитые потребляют много, слаборазвитые — мало.
      Это очень существенный вопрос, и его нужно бы поставить в начало главы: что служит критерием развитости, “культурности” страны? Мы все, и сознательно, и бессознательно, считаем, что есть некий идеал, к которому все страны и народы стремятся в своём развитии. И основное, магистральное направление “западной” цивилизации — к этому идеалу. Кто продвинулся по пути дальше, тот ближе к цели человечества — если считать, что человечество имеет цель.
      Мы подсознательно ведём список стран более культурных, с нашей точки зрения. Можем мы и отличить культурную нацию от некультурной — по тысячам признаков. Зайдите в любой стране в общественный туалет — и не ошибётесь, в культурной стране вы оказались или путь к вершинам цивилизации у неё ещё долог. Но хотелось бы иметь и критерий численный, просто вычисляемый — чтобы, не посещая страну, определить степень её цивилизованности. Не говорить, как о человеке — “высокий” или “среднего роста”. Вот если скажешь — 198 см при среднем росте 175 см — тогда всё понятно.
      Кто-то из прочитавших это спросит: а не путает ли уважаемый автор культуру и культурность, культуру и цивилизацию, прогресс человечества и развитие цивилизации? Немного путаю, конечно. Как и все нормальные люди. Но, как и они, я небезнадёжен, и в конце концов смогу отличить развитие человечества от взлёта или упадка конкретной цивилизации, которых на Земле было и есть до сих пор немало.
      Вот такой вычисляемый критерий “цивилизованности” для стран умеренного пояса весьма прост: душевое потребление энергии.
      Все прочие показатели, как правило, коррелируют с ним. Как материальные — количество на душу холодильников, телевизоров и так далее, так и, так сказать, гуманитарные. И продолжительность жизни, и объёмы телевещания, и всякое разное.
      А раз этот критерий главный (хотя бы из-за его простоты), то и ознакомимся с ним поближе.
      Для начала определимся, в каких единицах будем считать.
      Потребление энергии рассчитывается в нескольких единицах. У нас больше приняты т. у. т. — “тонны условного топлива”. 1 т. у. т. по теплотворной способности примерно соответствует тонне каменного угля. В англоязычной литературе т. у. т. называется tce (tonne of coal equivalent). Там, правда, больше принят “нефтяной эквивалент” — toe (tonne of oil equivalent), по-русски тнэ — “тонна нефтяного эквивалента”. Другие виды топлива с определённым коэффициентом пересчитываются в угольный или нефтяной эквивалент. Соотношение между ними примерно такое же, как между теплотворной способностью каменного угля и нефти: 1 т. у. т. соответствует примерно 0,7 тнэ.
      По другим энергетическим эквивалентам лучше дать табличку пересчёта:

      Естественно, эти единицы условны, ведь различные сорта угля и нефти обладают различной теплотворной способностью. Одно дело подмосковный уголь с 30-40% зольностью, а другое дело кардиффский или сучанский, из тех сортов, что в начале XX века называли “боевыми”, подходящими для военных судов. То есть 1 т. у. т. и 1 toe — это даже не тонна неких условных угля и нефти, а теплотехнические единицы измерения, с определёнными коэффициентами переводимые в обычные калории и джоули. То есть, если сжечь тонну угля неправильно, с потерями, то тепла на 1 т. у. т. не получишь.
      И киловатт-часы бывают разными — тепловые и электрические. Если при сжигании 1 тонны нефти можно получить тепла что-то около указанного в таблице значения, то при производстве электроэнергии КПД преобразования менее 40%, остальная же энергия превращается в тепло.
      Это и становится причиной невыгодности отопления электричеством. Электроплитка у нас дома выделяет лишь 40% энергии топлива, потраченного для производства электричества, остальные 60% остались в месте сжигания и на пути к нам. Это относится и к топливу ядерных электростанций.
      Для нашей страны был бы удобнее счёт в нефтяном эквиваленте, потому что у нас в расчётах отопления используются гигакалории, а 1 тонна нефтяного эквивалента почти точно равна 10 гигакалориям. В т. у. т. считать менее удобно — одна тонна угольного эквивалента равна 7 гигакалориям. Интересно, что в Москве в расчётный прожиточный минимум входят 5 гигакалорий в год на человека — то, что идёт на отопление. Электроэнергия на освещение и бытовую технику, на приготовление пищи сюда не входит. То есть считается, что прожиточный минимум отопления в Москве — 0,5 тонн нефти или 0,7 тонн угля. Реально же Москва расходует по 5 т. у. т. на человека — в семь раз больше прожиточного минимума. Но не кричите с ходу “зажрались!”. Это не больше, чем в среднем по стране. Почему, кстати? Конечно, уровень комфорта в Москве выше, и живут москвичи богаче. Но чем теснее люди сбиваются в кучу, тем экономичнее отопление — например, разбросанный по огромной территории Новосибирск, конечно, энергии потребляет много.
      Прикинем ради интереса, как жили (и живут) люди в деревне?
      Для отопления деревенского деревянного дома нужно не менее 20 кубов дров на зиму. Это около 8-10 тонн — примерно 3-4 тонны нефтяного эквивалента на семью из 6-7 человек. Цифра получается близкой к современному минимуму — но жили тогда действительно без излишеств, из четырёх комнат отапливали обычно две, а в сильные морозы вся семья собиралась в одной. Ежегодный прирост древесины в России обеспечивает примерно 0,6 тонны нефтяного эквивалента на душу — а в Финляндии около 2 (12 кубометров прироста древесины на душу в год). Это значит, что при современном лесном хозяйстве и современной численности населения дерева в России хватит только на минимум отопления — может быть, с расходом на транспорт. Но не более.
      А вот каковы уровни потребления энергоносителей в некоторых странах и регионах мира для 1990 года (по данным В. Р. Хачатурова, с округлением):

      Цифры настоящего времени за прошедшие 12 лет изменились не очень сильно, кроме стран СНГ (в России потребление энергии упало до 6 тонн) и Китая (там потребление уже к 1998 году выросло чуть ли не вдвое). Значительно выросло оно и в Индии.
      Видите? Сейчас все развитые страны Запада ежегодно потребляют несколько тонн условного топлива на человека, причём чем совершеннее экономика, тем — странная вещь — душевое потребление выше. Весьма высоко потребление на одного человека в США — 11 т. у. т. — так это ведь самая развитая страна мира. Кто сомневается?
      В западной литературе эти цифры отдельно, как правило, не приводятся, чтобы не создавать превратного впечатления. Там обычно добавляются данные об объёме ВВП или об энергопотреблении — количестве продукции, произведённом на единицу потреблённой энергии, или наоборот. Большинство развитых стран, потратив 1 тонну нефтяного эквивалента, производят ВВП на 2-3 тысячи долларов. Япония даже на 4 тысячи.
      Миру от этого не легче. Да, энергия потребляется не просто так, не транжирится попусту — но если учесть, что большую часть ВВП составляют услуги и товары, потребляемые в том же западном мире? Тем же “золотым миллиардом”? Остальным-то пяти миллиардам всё равно ничего не достаётся?
      Таким образом, расход энергии на душу населения — критерий высокого уровня жизни. А расход энергии на единицу ВВП говорит о чём-то другом, по этому показателю развитую страну от развивающейся не отличишь.
      Вопреки многочисленным утверждениям о наступлении “информационной эры”, когда энергия и материалы почти не расходуются, в действительности высокий жизненный уровень обеспечивается расходом ресурсов. К сожалению, трудно найти данные, какая именно часть энергоресурсов (да и других материалов) расходуется на конечное потребление, а какая — на производство. Что идёт на комфорт (кондишн, джакузи, подогрев бассейнов), а что — на промышленность. Разделить сложно — всё равно что определить грань между необходимым и излишним в потреблении. Одну и ту же вещь кто-то считают роскошью, а другой без неё жизни не представляет. Но понятно и так: чем больше расход ресурсов, тем выше и уровень жизни.
      Насколько наш информационный мир зависит от материального? Несколько лет назад в брошюре с сочным названием “Крах доллара” (2000 год) этот вопрос обсуждался. Были две крайних точки зрения — некоторые утверждали, что современная цивилизация западного типа главным образом информационная, а я утверждал обратное — что качество жизни западных стран впрямую зависит от массивного потребления ресурсов, а понятие “информационной цивилизации” — миф, предназначенный для сокрытия этой грубой истины.
      Свою позицию я смягчу, но не сильно. Комфортность цивилизации современного типа значительно зависит от траты ресурсов. И минимизировать затраты, не снижая её уровень, очень трудно. Примеров обратного мало. Например, удельное потребление энергии в США, благодаря нефтяным кризисам 1970-х и начала 1980-х годов, снизилось. Американские автомобили вместо 18 л бензина на 100 км пробега стали тратить лишь 10 — но это лишь сближение с общемировым уровнем. Кроме того, реальный жизненный уровень в США начиная с 1970-х годов не увеличивается, а реальная заработная плата 80% работающих даже понижается.
      Опять-таки простите за грубость, но комфортность современного дома на 90% зависит от наличия (или отсутствия) современной канализации. Эта мысль не моя, так утверждается в книгах зарубежных авторов по индивидуальному строительству. И это в сравнительно тёплой Европе, даже не в России, где на дворе может быть и -50°C, а уж -20°C бывает практически везде. Поэтому нужны не только чугунные и стальные трубы и фаянсовые изделия в доме. Если живёшь в местности, где вода добывается из колодцев 40-метровой глубины — ватерклозет становится роскошью. Нужно гарантированное водоснабжение. А оно, скорее всего, требует электроснабжения и прочей инфраструктуры. И всё это выливается в расход энергии. Поэтому одной экономией на расходе двигателем бензина не обойдёшься.
      Уровень жизни Запада уже давно не определяется куском хлеба и крышей над головой. Это действительно уровень личной свободы — но не в примитивном идеологизированном варианте. Комфортность современного автомобиля, независимо от модели, превышает таковую даже самого удобного общественного транспорта по одному самому существенному параметру: в автомобиле едешь так и туда, когда и как желаешь (в идеале), не нужно согласовывать свои планы с расписаниями общественного транспорта.
      Но эта свобода стоит дорого. Имеется в виду не только расход нефти на бензин или производство самого автомобиля; это расход энергии на создание и поддержание в рабочем состоянии дорожной сети и всей инфраструктуры, требуемой транспортом.
      Но не только иллюзорную свободу даёт автомобиль (его обладатель обычно трудится как пчёлка и пользуется автомобилем как ежедневным транспортом; в своё удовольствие он может покататься только во время короткого отпуска). Автомобиль — указатель общественного статуса. Это не совсем для нас понятное явление, но, как рассказывали мне наши эмигранты, если ты работаешь в фирме, то твоё жильё и автомобиль должны соответствовать общему уровню. Я не знаю точно, что происходит с теми, кто, с целью экономии, например, продолжает жить не в том районе и ездить на машине как у Следжхаммера или лейтенанта Коломбо. Думаю, служебные перспективы такого оригинала неблестящи.
      И, что особенно неприятно в свете обсуждаемой темы, — автомобиль должен быть новым.
      Западное общество заставляет своих граждан тратить ресурсы очень изощрёнными способами. Например, на машины старше трёх лет страховка существенно дорожает. А езда без страховки граничит с преступлением, если уже не является им. Поэтому на Западе 7-летняя машина стоит дёшево, именно потому, что слишком дорого обходится владельцу, и, подозреваю, если бы мы эти машины отказались покупать у них, то они отдавали бы их даром.
      И всё это при том, что на старых западных машинах вполне можно ездить. Правда, недолго. Ушли в прошлое времена, когда машины были долговечны. Они могут быть долговечны — но по случайности. Такое требование не заложено в их конструкцию, как и ремонтопригодность в любых условиях. Более того, сейчас применяется концепция “контролируемого износа”. Что это такое?
      Если найти на помойке старый советский цветной телевизор, пока его не обнаружат бомжи, в нём можно обнаружить вполне работоспособные блоки. Например, блок питания с массивными трансформаторами и дросселями из специальной стали и цветных металлов. Но сам телевизор, скорее всего, неработоспособен — некоторые детали вышли из строя: электролитические конденсаторы, трубка... Хотя его вполне можно при желании восстановить.
      А вот если что-то выходит из строя в современных телевизорах — ремонт смысла не имеет, вскоре посыплется всё. Это касается различных видов техники, но само понятие “контролируемого износа” было введено американскими автомобилестроителями. По достижении определённого возраста автомобиль должен выйти из строя полностью. Нет смысла тратиться на долговечные узлы, если вся машина пойдёт на свалку. Вообще сейчас считается, что допустим лишь один серьёзный ремонт сложного технического изделия, если же выходят из строя два узла — дешевле купить новое.
      Это совсем не потому, что американские инженеры не знакомы со стандартизацией или не умеют работать на перспективу. Напротив, они могут и других этому поучить.
      Есть под Москвой, в Кубинке, уникальный Танковый музей. Из нашей “культур-мультур” вообще мало что выдерживает сравнение с заграницей, но этот музей — вполне. По экспонатам, конечно, и уровню экскурсоводов, а не по комфорту и сервису, он — лучший в мире, и понимающие люди именно туда возят иностранцев, если хотят их поразить. Даже западных звёзд шоу-бизнеса. Был там и Джим Керри: говорят, пришёл в дикий восторг. Так вот, тамошние гиды (я застал ещё тех, кто в войну горел в танках по три-четыре раза — уж они-то дело знали) отзывались об американской технике взвешенно, но очень хвалили стандартизацию. Даже когда туда привозили побитую современную технику из Вьетнама, а затем с Ближнего Востока, удавалось восстанавливать её с использованием запчастей ещё от танков второй мировой, прибывших по ленд-лизу — катки, например, долго использовались одни и те же.
      Но тогда задача у американских инженеров была другая. А сейчас она, похоже, изменилась: как можно больше ресурсов израсходовать, принудить потреблять всё больше и больше.
      Резюмируем.
      Цивилизация западного типа характеризуется высоким уровнем расходования природных ресурсов. Но значительная часть их расходуется не на удовлетворение основных жизненных потребностей, а вследствие сформировавшихся стереотипов соответствия определённым стандартам поведения.
      Таким образом, основная доля затрачиваемых Западом ресурсов идёт не на жизненные потребности. Эти траты определяются принятым стилем жизни — были же в Древнем Риме периоды, когда шиком считалось пользоваться не украшениями из золота, а пудрой из него, чтобы это золото нельзя было второй раз использовать. Но изменить сложившийся образ жизни Запад не может. Живут люди, не умирают при потреблении энергии в десятки раз меньше, чем в США — но Запад даже не хочет задуматься, как это им удаётся, и что такая ситуация возникнет когда-то и у них.
      Откажись сейчас от личных автомобилей — и дополнительная нагрузка на другие виды транспорта и отрасли промышленности — железнодорожное строительство, например — будет несравнимо меньше отменённой автомобильной. Но это нереально. Многое может Запад — не может только по собственной инициативе сократить потребление.
      Заметен в расходе энергии, конечно, и географический фактор. Если кто забыл граничное условие, упомянутое в начале, напомню: критерий “цивилизованности” действителен для стран умеренного пояса. Кто севернее, тот имеет в энергопотреблении ещё и отопительную составляющую. Канадцы потребляют даже 13,5 тонн, хотя уровень жизни там несколько ниже, чем в США, а производят канадцы меньше тысячи на полторы долларов на 1 toe. Хотя в населённых регионах Канады и выращивают персики, виноград и табак — всё же это страна северная, “за фазовым переходом”. Но даже самые северные канадцы, эскимосы, расходуют энергоносителей гораздо меньше европейцев.
      Россияне, при слабой экономике, не сильно отстают по душевому потреблению энергии от американцев — сейчас всего раза в два. Тоже, несомненно, географический фактор — мы мало что производим, но простое выживание требует затрат. По некоторым оценкам, отопление у нас забирает две трети используемой энергии.
      Что интересно: у развивающихся стран часто то же соотношение между ВВП и потреблением энергии, что и у стран Запада. Они гораздо меньше производят ВВП на душу — но меньше и используют! То есть нельзя сказать, что отсталость в технологии выражается в меньшей экономичности потребления энергии.
      Вот такой итог:

      Ну, от бичевания язв вернёмся к делу: а какое место в балансе занимает собственно нефть? Ведь вес различных энергоносителей в структуре потребления разных стран различен. Те же финны, хотя это и ядерная (мирная) держава, за счёт дров получают энергии больше, чем от атомной станции!
      Для развитых стран данными я располагаю: это объёмы суммарного потребления нефтепродуктов в пересчёте на нефть. Цифры приведены преимущественно по европейским, а также некоторым другим развитым государствам. Извините, что разбивка по регионам не совсем совпадает с предыдущими таблицами.

      В России потребление нефти (включая ГКЖ) на душу населения в 1990 году составило 1500 кг, в 1994 — 1290 и в 1995 году — 1230 кг. И при этом к 2002 году Россия вышла на первое место в мире по экспорту нефти — поразительное достижение!
      Итак, треть потребляемой в США энергии приходится на нефть. В Японии — более 50%. Где-то меньше — четверть, как у нас, а где-то существенно больше.
      Итак, если нефть будет труднодоступна — разве это критично для современной цивилизации? Уж на четверть-то ужаться в своих потребностях можно!
      Можно. Но давайте посмотрим на некоторые частные моменты.

      Может возникнуть вопрос: а так ли уж важна для современной цивилизации именно нефть? В мире есть газ, уголь, атомная энергия; да и неистощимая термоядерная энергия может быть получена в любой момент.
      К сожалению или к счастью, без нефти современная цивилизация приобретёт совсем иной облик. Кстати, современная цивилизация — это синоним термина “цивилизация западного типа”. Справедливо это или нет, но мы считаем национальную цивилизацию тем более современной, чем больше она похожа на среднезападную, которая, в свою очередь, должна быть похожей на американскую.
      Так вот именно нефть определяет лицо западной цивилизации. Это не просто треть потребляемой энергии, это лучшая, самая деликатесная треть. Вспомните, что было выставлено в витрине Запада, когда мы с ним находились в конфронтации? Автомобили, автострады, самолёты, коттеджи и изобилие продуктов (благодаря развитому сельскому хозяйству). Именно этим американцы и победили русскую интеллигенцию, после чего посыпалось и всё остальное. Почти весь этот перечень полностью или в значительной степени зависит от нефти. Что ещё есть на Западе такого привлекательного? Разве что Голливуд, в фильмах которого мы и могли увидеть автомобили, автострады, самолёты, коттеджи и изобилие продуктов.
      Почему в США так много потребляют нефти?
      Это автомобиль, без которого американец — как монгол без коня.
      Это грузовой автомобиль, на котором базируется, наверное, лучшая в мире система розничной торговли.
      Это тепло- и электроснабжение — там очень распространены автономные источники, энергогенераторы, в масштабе дома или небольшого комплекса, хотя и теплостанций на угле и газе тоже достаточно.
      Это индустрия удобрений и сельскохозяйственная техника, без которых Америка не имела бы в руках “продовольственного оружия”. Это водокачки — сельское хозяйство Америки в значительной степени поливное.
      И это не только Америка или Япония, где нефть занимает в балансе даже 50%.
      Приходится ли вам ждать автобуса на остановке? Чтобы скоротать время, попробуйте найти вокруг вещи и явления, имеющие отношение к нефти или без неё вообще невозможные.
      Вот шуршат мимо шинами шикарные и не очень автомашины. Едут они на бензине или солярке (дизельном топливе), а это продукт переработки нефти. Их шины сделаны из синтетических каучуков и некоторых других веществ, а это — нефтехимия. Ну и как же им существовать без нефти? И краска на автомобиле тоже имеет отношение к нефти, и множество пластмассовых деталей.
      В небе след от пролетевшего самолёта — его турбины работают на авиационном керосине, он производится тоже из нефти. Кстати, без разнообразных машинных масел и смазок современная техника не работает, причём даже обычный автомобиль требует 4-5 различных их сортов, а военный корабль — несколько десятков.
      Посмотрим под ноги. Асфальт для дорог, в конце концов, — тоже нефть. Современный асфальт — продукт нефтепереработки. Это смесь нефтепродукта (гудрона) с песком и щебнем. А гудрон представляет собой смесь битума с известковым порошком. Битум получается из нефти после извлечения бензина, солярки и мазута. Не было бы нефти — производство асфальта было бы очень затруднительным. Не невозможным — битум есть и в других ископаемых, даже в торфе, но там его мало. В качестве связующего можно использовать продукты переработки каменного угля (каменноугольный пек), но продукт будет хуже и дороже. То есть строительство дорог станет дороже, и кому-то машина уже окажется не по карману — следовательно, автомобилистов будет меньше. А чем меньше масштабы какого-то производства — тем единица продукции становится дороже.
      Итак, исчезни нефть — и, в конце концов, новое дорожное строительство вряд ли будет возможным, да и поддержание в рабочем состоянии уже построенного затруднится.
      Ремонт дорог — целая индустрия. По нормативу, в Московской области за зиму дорожное покрытие замерзает и оттаивает 40 раз. 40 раз вода, превращаясь в лёд, расширяется и углубляет трещины. Сразу после исчезновения нефти всего в течение 5-10 лет асфальтовые дороги у нас станут совершенно непроезжими. Правда, если по ним будут продолжать ездить... В Америке дороги подолговечнее — но и только. Без ремонта они потрескаются и в Оклахоме.
      А есть некоторые вещи, на первый взгляд не имеющие отношения к нефти. Дома, одежда... Но все современные строительные материалы очень энергоёмки в производстве, а ткани, используемые в легкой промышленности, являются продукцией органического синтеза либо высокомеханизированного сельского хозяйства.
      Поэтому когда закончится нефть — исчезнет и современная, часто называемая автомобильной цивилизация. Подобное эпохальное событие трудно даже вообразить, что свидетельствует об ограниченности нашего воображения, а не о невозможности или малой вероятности самого события. Автомобиль — вовсе не правило, не закон природы, это не такой извечный спутник гомо сапиенса, как ячмень или собака. Он, скорее, исключение и, при всех его положительных качествах, не обещает полного счастья для человечества. Подозреваю даже, хотя и не могу доказать, что можно быть счастливым и без автомобиля. Наши прадеды, возможно, видели автомобиль, но мало кто на нём ездил — а они прожили насыщенную и небезрадостную жизнь.
      В структуре потребления энергоносителей нефть занимает очень важное место — она придаёт жизни “западное качество” — обеспечивая, по сравнению с твёрдым топливом, большую экологичность, а по сравнению с газом, атомной и гидроэнергией — большую мобильность.
      Жидкое топливо — самое удобное в перевозке и хранении, а удобное — значит, наиболее экономичное, заменить его трудно. Даже сжиженный газ менее удобен, а главное — его тоже не очень много, хватит даже на меньший срок, чем нефти.
      И даже после приручения термоядерной энергии наша “прозападная” цивилизация не сохранит привычного нам облика. Проект трактора с термоядерным двигателем — это уж точно фантастика. Термояд даст только электричество, неудобное в мелкой расфасовке. В какое топливо для индивидуального транспорта можно преобразовать электричество?
      С электромобилями что-то не очень получается. Что можно синтезировать химическое? В качестве источника энергии для автомобиля можно использовать лишь водород, получаемый электролизом, но водородная технология нуждается в серьёзной доработке. Когда-то, до первой мировой войны, германские инженеры мечтали об электротракторах. И мы их даже испытывали, электроплуги числились в плане ГОЭЛРО — но это оказался тупиковый путь, трактора с ДВС оказались выгоднее.
      Может быть, при наличии дешёвой электроэнергии можно синтезировать из воды и воздуха углеводороды, тот же бензин? Никогда о таких технологиях не слышал. Может быть...
      Конечно, дешёвое электричество от термоядерных станций получить возможно. “Жаль только, жить в эту пору прекрасную уж не придётся ни мне, ни тебе”. Отодвигается мирный термояд, всё в более и более сияющие дали. Не скоро и опытный реактор построят, если построят вообще.
      С другой стороны, потребление нефти имеет двоякий характер. Помимо прочего, нефть — не только топливо, ещё и оргсинтез: часть её расходуется не на выработку энергии, а в качестве сырья в производстве различных продуктов, вплоть до кормовой белковой массы. Но это экзотика, а вот лакокраски, синтетические волокна, современные строительные и конструкционные материалы — суть результат оргсинтеза.
      Интересно, что в сравнении производства в позднем СССР и США, по многим статьям, не только по ядерным бомбам, был достигнут паритет. А в отраслях, базирующихся на оргсинтезе, разница была разительной. По синтетическим волокнам, по пластмассам — количественно в десятки раз в пользу Америки и настолько же качественно!
      И вот именно эти, прогрессивные отрасли, то, что отличало западный образ жизни от советского — попадает под удар дефицита нефти. То есть итогом становится, если можно так выразиться, качество жизни.
      Но и количество тоже. Вот на поле грохочет трактор. Работает он на солярке. Современное сельское хозяйство — это во многом преобразование минеральных калорий в пищевые. В некоторых странах — уж точно, причём именно в странах с развитым, по современным понятиям, сельским хозяйством.
      Сельское хозяйство — предмет зависти многих народов и мощное орудие американской политики — во многом зависит от топлива. Именно поэтому работает многочисленная и совершенная техника, а также действуют системы полива. Подсчитано, что для получения одной пищевой калории современное сельское хозяйство западного типа тратит до десяти минеральных калорий. Точнее, так: энергетическая ценность пищи одной американской души — 3,6 ГДж в год, причём на её производство в США затрачиваются 35 ГДж разнообразной энергии, в основном минерального топлива; и это не считая 80 ГДж солнечной энергии, используемой при фотосинтезе пищевыми растениями. Не удивляетесь, куда девается основная часть этих 80 “солнечных” ГДж, если не в еду? В действительности примерное соотношение между пищевой и прочей биомассой именно таково. При производстве хлебных злаков основные калории (более 90%) остаются в соломе и прочей шелухе, и русский крестьянин умел её использовать в качестве корма, иначе крестьянское хозяйство в России не существовало бы.
      Правда, по-моему, трудно считать развитым и просто хорошим сельское хозяйство, существующее всего несколько лет благодаря накопленным за миллионы лет питательным веществам. А дальше-то что?
      На многих территориях: и в США, и в России сельское хозяйство без дизельного топлива просто невозможно. Минеральное топливо не только повысило продуктивность земледелия, оно раздвинуло его границы на макроуровне, принеся его в обширные регионы, где оно невозможно без техники, работающей на солярке. На микроуровне оно позволяет возделывать ранее неиспользуемые участки земли в давно обжитых местностях. И это касается не только таких развитых стран — на Алтае, в одном из отдалённых обширных районов, пришлось услышать в качестве анекдота следующую историю. В войну случилось там ДТП. Соль этого события в том, что на весь район оставались только две автомашины — вездеход секретаря райкома и бензовоз, остальные были мобилизованы. Вот эти транспортные средства дорогу и не поделили. Но кроме курьёзности события, хорошо описывающего нравы отечественных водителей, для нас важно упоминание приоритетов того времени. Если подумать: как были нужны на фронте бензовозы и водители! Но без немногочисленных тогда тракторов и комбайнов было бы меньше хлеба, без которого на фронте ещё хуже, чем без бензовозов. Так что давненько уже даже наше сельское хозяйство “село на нефтяную иглу” — аж в 1940-е годы.
      Чем колхозы до войны были привлекательны для крестьян и почему они повысили продуктивность земледелия? Земля-то оставалась той же, что и у единоличника. Просто часть работы можно было переложить на плечи машин — колхозам выделялась земля, пригодная для машинной обработки (это, кстати, и побуждало крестьян вступать в колхоз). Крестьяне, если была земля, просто не успевали её обработать. И сроки коротки, и при низкой урожайности нужно было много площадей вспахать.
      Убери из села технику — и потребуется в несколько раз увеличить его население. Как?
      Чем можно заменить топливо из нефти? Часто можно слышать, что другие виды топлива удобнее, экологически чище и даже чуть ли не экономически выгоднее. Как говорится в известном анекдоте про диспут между учёными и армейским старшиной: “Если вы такие умные, то почему строем не ходите?!” Если другие виды топлива лучше, то почему до сих пор потребляется столько нефти? Да потому, что нефть лучше. Действительно, жидкое топливо универсальнее твёрдого и газообразного. Оно легко дозируется, легко подаётся в топку, достаточно удобно грузится, перевозится и хранится. Оно энергетично: как мы помним из школьной программы, вода в 800 раз плотнее воздуха; аналогично топливо из нефти приблизительно в тысячу раз плотнее газообразного при нормальном давлении. Так что либо делай ёмкости и трубопроводы очень большими, либо сжижай и сжимай газ — всё это хлопоты и затраты. Как, например, собирать газ с изолированных вышек в океане, если нет трубопровода? Нефть можно собирать в ёмкости и сливать в подходящие танкеры, с газом хлопот больше.
      Самолёты на сжиженном природном газе в экспериментальном варианте существуют. И автомобили тоже. Но! Топливные баки органично вписаны в конструкцию самолёта, и разработку самолётов под газовое топливо придётся проводить заново. Газ требует герметичных баков, рассчитанных на высокое давление, в баночку его не перельёшь. Если встал на трассе без топлива — без буксира до заправки не доедешь. Свои “Жигули” я не перевёл на газ — баллон в багажнике мне не нужен.
      Разработана опытная конструкция вертолёта на газу — но мало того, что баллоны там на внешней подвеске, вертолёт ещё и оснащён системой предупреждения о превышении допустимой концентрации газа в салоне. По понятным причинам.
      Короче говоря, жидкое топливо удобнее. Это понимаем и мы, представители технологически высокоразвитой цивилизации, понимают это и люди, находящиеся на другом её краю.
      Перечитайте “Белую гвардию” Булгакова: чего хотели в гражданскую крестьяне от города? Во-первых, чтобы горожане не тянули руки к крестьянскому хлебу — “хлебушек наш, никому не дадим”, а во-вторых — чтобы из города привозили “гас” — керосин. Не очень-то здорово жить при лучине, не такое это удобное средство освещения, да и пожароопасное.
      Мои сослуживцы, вспоминая афганскую войну, рассказывали: стоит бронеколонне войти в деревню — со всех сторон бегут жители с жестянками, прося отлить из баков БМП немного солярки. Даже там, где вязанка соломы — уже значительная ценность, знают и умеют использовать жидкое топливо.
      Когда в Армении разразился жесточайший энергетический кризис (газ отключили блокадой, а по требованию “экологов” остановили атомную станцию), местные жители, вырубив на дрова все парки и скверы, развернули производство кустарных печек и светильников — главным образом на солярке, кстати, в основном азербайджанской — блокада блокадой, а бизнес бизнесом.
      Пушкин предъявлял в своё время претензии к развитию науки и обещал поверить в её прогресс, только когда она изобретёт свечи с фитилями без нагара — необходимость постоянно снимать его специальными щипцами нарушала вдохновение. Наука далеко превзошла самые смелые мечты Пушкина — правда, на поэтической квалификации современных поэтов это в лучшую сторону не отразилось. Но вот заменить “земляное масло” наука пока не может.

      Можно ли иметь жидкое топливо, не имея нефти?
      Можно.
      Ветераны вспоминали, что на полях танковых сражений второй мировой войны хорошо были видны потери — наши подбитые танки чадили густым чёрным дымом — от солярки, а немецкие заметно отличались по светлому дыму от синтетического бензина. Бензин можно получать из каменного угля. Немцы умели это делать ещё во время Второй мировой войны, даже, пожалуй, лидировали в этой области. Были у них проекты промышленно-городских комплексов, производящих на базе месторождений каменного угля горючий газ, бензин и горячую воду для отопления городов — если бы не война и дешёвая послевоенная нефть, это, несомненно, было бы реализовано. Последний завод по производству синтетического бензина закрылся в ФРГ в 1960-х годах. Думаю, запасливые западные союзники захватили эту технологию, как и технологии цветной фотографии, благодаря чему в фотоиндустрии сейчас лидируют американцы, а не немцы.
      Но, естественно, такой бензин дороже нефтяного, и его производство в центре Европы потребует дорогих мер экологической защиты. В этом и состоит корень проблемы. Современный мир не понимает слов “удобней”, “экологичней” и так далее. Он понимает только “выгодней”. Ну какой предприниматель будет пользоваться дорогим синтетическим топливом, если его конкурент сможет покупать дешёвое природное? Чесночный принцип — или все, или никто. Вот если правительство введёт налог на природное топливо и уравняет цены на виды топлива по их потребительским свойствам — тогда да.
      То есть меры по переходу на иные источники энергии должны проводиться мировым правительством, а не национальными. Но такого пока нет. И, если будет, чьи интересы оно будет отстаивать? Индусов, потребляющих 0,5 т. у. т., или американцев с 11 т. у. т.?
      Мир, лишившись нефти, будет менее удобным. А главное, станет беднее. Кого это затронет в первую очередь? Да не Буркина-Фасо, понятно. Затронет это основных потребителей нефти. И уже начало затрагивать.
      Многое может современное общество (хотел написать “западное” — но и наше тоже) — но одного не может. Не может ограничить собственные потребности. А придётся. И дефицит нефти на различных странах и народах скажется по-разному.

      Структура потребления, доля различных энергоресурсов в каждой стране различна и определяется целым комплексом причин.
      Вот интересная страна — Исландия. Расположена на острове так далеко к северу, что не будь Гольфстрима, она была бы закована морскими льдами большую часть года, да и суша представляла бы что-то вроде маленькой Антарктиды. А так там не то чтобы тепло, но море почти никогда не замерзает. Зимой около 0°, летом — в июле — +12°C. Где ровная земля — там травка растёт, овечки пасутся, а на горах — ледники. И ещё это страна с вулканической активностью, раскалённое сердце Земли бьётся там близко к поверхности, потому действуют вулканы и гейзеры.
      Частенько приходится слышать в различных аудиториях изумительную историю, что исландцы снабжают бананами и лимонами чуть не всю Европу. Откуда берёт начало эта байка — ума не приложу. Даже заглядывал в справочник, чтобы удостовериться — нет, всё правильно. В структуре ВВП этой страны преобладает рыбная ловля и рыбообработка (процентов так не менее 70), остальное — животноводство. Конечно, уникальна Исландия тем, что там горячая вода течёт прямо из земли, и проблем с отоплением домов (естественно, при желании и теплиц) нет. Но ведь растениям нужна ещё и определённая интенсивность освещения, а страна-то северная, зимой-то хоть не холодно, но темно. Да и наоборот: летнее солнце сутки напролёт вряд ли нравится лимонам и бананам. Конечно, их могут выращивать и выращивают, но товарное производство на весь европейский рынок — маловероятно.
      Но, оказывается, даже наличие гейзеров не избавляет страну от нефтяной зависимости. Так почему же Исландия находится среди лидеров по душевому потреблению нефти (см. табл. 9), уступая только Люксембургу и США? Думаю, не для котельных исландцы используют нефть. Дело в том, что с точки зрения экономической географии (до революции её называли ещё “коммерческой географией”), Исландия — это одна из самых удобных территорий для базирования рыбаков и рыбной промышленности. Легко найти подходящие бухты (береговая линия сильно изрезана), есть пресная вода и горячая в том числе, порты не замерзают, но не бывает и жарко, рыбу легко и безопасно хранить и перерабатывать. Потому и живут исландцы рыбой. И пока морской транспорт недорог, исландцам следует опасаться только исчерпания океанских биоресурсов.
      Но рыболовный флот нуждается в жидком топливе. Интересно знать, возможно ли перевести современный рыболовный флот хотя бы на уголь? Боюсь, после исчерпания нефти и нагрузка на биоресурсы океана существенно снизится: ведь именно жидкое топливо расширило в XX веке радиус действия и автономность кораблей. А без определённой тяговооруженности некоторые способы лова будут недоступны — парусником или вёслами современный трал не потянешь. И потому парусно-паровой рыболовецкий флот будет менее производителен. Может быть, до этого в XXI веке ещё не дойдет, поскольку разработаны варианты получения дизельного топлива и без нефти, но уже можно нам начинать вспоминать, как и из чего делается парусина. Намечается оптовый покупатель!
      Существует такой критерий — энергозатраты на единицу получаемой пищевой энергии. Он условный — затрачиваемые калории минерального топлива соотносятся с калориями получаемых пищевых продуктов. Так вот современная рыбная промышленность очень затратна: на 1 калорию рыбопродуктов тратится от 1 калории минерального топлива (традиционное прибрежное рыболовство) до 250 калорий (высокомеханизированное океанское)! Естественно, рыбу ловят не только ради калорий: это и белки, и витамины, и микроэлементы. Да и вкусны дары моря! Но всё же, всё же... и так-то трудна и опасна рыбацкая профессия, а без дизеля? Да и туризм в Исландию (тоже современная статья дохода) примет черты экстремального. Одно дело слетать в Рейкьявик на самолёте или сплавать на комфортабельном лайнере — другое дело месяц выворачивать кишки на паруснике. Недаром даже скиф Анахарсис, один из семи греческих мудрецов, затруднялся, к кому относить путешествующих по морю — к живым или мёртвым.
      В чём-то похожа ситуация в Норвегии. Сейчас норвежцам даже не нужен свой газ — они его почти полностью продают в Европу. По сути это они, наряду с Газпромом, Германию газом и снабжают. И нефтью также. Кроме того, благодаря горным рекам, страна полностью обеспечена электроэнергией, самой дешёвой в Европе, поэтому Норвегия — страна алюминиевых заводов. И тем не менее, без нефти не обходится, и по потреблению находится в числе лидеров — видимо, всё из-за того же рыболовного флота. Поскольку норвежцы, как и исландцы, самой природой приговорены заниматься рыбой. Крабов камчатских мы им ещё завезли. Точнее, завезли-то в своё Баренцево море, но они мигрируют потихоньку в Норвежское море — теплее им там, видите ли.
      Правда, в Норвегии нет гейзеров, но пока есть собственная нефть, и по её экспорту норвежцы в последние годы частенько входят в тройку лидеров. А главное — норвежцы её хозяева, поскольку, как все приличные люди, не раздали иностранцам и приватизаторам, а добывают сами, национальной государственной компанией. Норвежцы освоили ещё и интенсивное рыбное хозяйство, а не только рыбное собирательство. Ведь современная рыбная ловля, по сути, ничем не отличается от собирательства, как в каменном веке. А норвежцы умеют вести морское фермерское хозяйство. Норвегия — страна фьордов — узких, но глубоких и полноводных заливов. Их легко перегораживать, и рыба — даже такая деликатесная, как сёмга — в них хорошо себя чувствует. Но кроме такого подарка от природы, норвежцы ещё умеют рыбу соответствующим образом кормить. Думаю, вообще секретов в этом деле много. Большая часть продаваемой у нас норвежской сёмги выращена таким образом. Хорошая рыба — сёмга, да ещё откормленная на вкусных и сытных кормах, прожившая счастливую жизнь без стрессов и забот...
      И ещё в Норвегии есть Фонд будущих поколений. За счёт доходов от продажи нефти там формируется специальный фонд — средства из него предназначены для подготовки к следующей эпохе — когда норвежцы будут жить без нефти. Вам хочется подробностей? Что это за фонд, какой процент туда идёт, где деньги хранятся и на что конкретно тратятся? А вы почитайте нашу прессу, посмотрите наше телевидение. Эти уважаемые организации свободны, благородны и информированны, и они, конечно, много говорят и пишут о таких важных вещах, как обеспечение будущности нашего народа, о том, как другие культурные нации об этом заботятся.
      Вот на примере Исландии хорошо видно, что без нефти современные развитые страны будут отодвинуты поближе к XIX веку, как мы помним, “веку угля и пара”. Другие пострадают, но видны в их хозяйстве ростки новой цивилизации, для которой нефть не так уж и нужна.

      Для того, чтобы без помех достичь благословенной поры — конца современной цивилизации, — нам придётся пройти ряд исторических этапов. Вернёмся от проблем цивилизации к геополитике.
      Добыча нефти ведётся в мире неравномерно. В зависимости от близости к потребителю, дешевизны способа добычи, а также политики собственников, одни месторождения эксплуатируются интенсивнее других. Так, весьма активно разрабатываются нефтегазовые месторождения Северного моря и Северной Африки, наиболее близкие к потребителям в Западной Европе.
      По доступным данным, нефтяная промышленность США уже давно вступила в период истощения существующих ресурсов. В регионах, находящихся в США или где-то рядом, перспективы нефтеразведки не блестящи — всё уже обследовано, американская геология хорошо поработала на своей территории. Пик открытий пришёлся на 1930-е — 1940-е годы. Нет никаких шансов обеспечить в ближайшие годы хотя бы восполнение запасов. Такая же, если не хуже, ситуация в Западной Европе, только в Северном море, в норвежском секторе, остались некоторые шансы на открытие новых крупных месторождений.
      Россия занимает в современном экспорте нефти позиции, существенно превышающие её положение в рейтингах запасов, а именно — первое. В то же время страны ОПЕК экспортируют относительно своих ресурсов (76%) меньше, занимая в мировом экспорте лишь около 45%. Зато по отношению к остальному миру в странах ОПЕК успешнее восполняется ресурсная база — если во всём мире к доказанным ресурсам добавляется ежегодно 0,7-0,8%, то в странах ОПЕК — более 1%.
      Таким образом, в некоторых регионах исчерпание запасов проявляется быстрее, чем в других. Обеспеченность основных нефтедобывающих стран на 1995 год характеризовалась следующими величинами:

      Считается, что уровень добычи становится неустойчивым и обнаруживает тенденцию к падению при снижении ККЗ до 5. Такая ситуация возникает по двум причинам: либо территория богата, но плохо разведана — тогда для повышения ККЗ нужно просто побольше вложить в геологоразведку, и положение поправится, либо запасы разведаны и “проедены”. Похоже, что ситуация на англо-норвежских месторождениях Северного моря близка на сегодняшний день ко второму варианту...
      Вот в этом-то и заключен трагизм ситуации. В странах — основных потребителях — надежд на открытия крупных месторождений нет — ни в Европе, ни в Японии, ни в США.
      Следовательно, уже в ближайшей перспективе (10-15 лет) значительная часть наиболее доступных для развитых стран запасов будет выработана, и доля стран ОПЕК (читай — Персидского залива) в общемировых запасах существенно нарастёт. Зависимость от поставок из этого региона увеличится и для Западной Европы, и для США, которые пока снабжаются в основном из других источников.
      Такой прогноз получается при учёте трёх параметров: нынешние запасы, нынешняя добыча и нынешний темп восполнения. Причём даже без учёта того, что новые месторождения даются всё труднее и дороже, и их всё меньше.

      Давайте посмотрим на распределение запасов нефти в динамике. Сначала в самом первом приближении — то есть темпы, с какими будут расходоваться доказанные запасы, зафиксированные на 1 января 1996 года, если объёмы добычи по годам сохранятся на уровне 1995 года. Что от них останется к нынешнему моменту, и сколько будет оставаться потом, каждые 10 лет?

      Табличка, с одной стороны, упрощена. Данные в колонках ежегодной добычи и прогнозов округлены до десятков миллионов тонн. Не учитываются новые, ныне ещё неизвестные, месторождения; конечно, вероятность их открытия невысока, маловато неисследованных регионов, но вдруг? Странно, что в такой замечательной впадине, как Каспийская, оказалось так мало нефти; странно также, почему нет месторождений мирового уровня под Амазонской низменностью.
      Также предполагается, что добыча сильно расти не будет. Это неправильно для некоторых стран: Китай, например, добычу наращивает и, очевидно, будет делать это впредь. В ближайшие годы увеличатся поставки из Ирака — кризис вокруг него будет так или иначе разрешён. Да и с Ливией европейцы замирятся, не с Каддафи, так с наследниками этого достойного человека. И взрыв “Боинга” над Шотландией простят (хоть и слабо верится в “ливийский след”). А куда денутся? Изучайте таблицу, и всё станет понятно.
      При построении таблицы предполагалось, что после исчерпания запасов в одной стране другие не станут компенсировать падение добычи — так, скорее всего, не получится. Несомненно, добыча в оставшихся увеличится, но трудно предсказать, в каких странах и насколько. Поэтому конкретные цифры оставшихся запасов изменятся. Но их порядок, скорее всего, сохранится, тенденция очевидна.
      Лучше всего посмотреть на ситуацию графически — где и какие запасы есть сейчас, в 2010, 2020 и 2030 годах.
      То есть к 10-му году мелкие нефтепроизводители, не вошедшие в таблицу, и некоторые из крупных закончат добычу либо продолжат её в неустойчивом режиме — что бывает при малом отношении добычи к запасам. И затронет это сначала США.
      Затем, к 20-му году, и Европе придётся переориентироваться на более далёких поставщиков и другие виды топлива. А к 30-му более 90% мировых запасов окажутся у “большой пятёрки” стран Персидского залива, да ещё, может быть, Венесуэлы и Ливии, если их ещё раньше не вынудят восполнять потери из-за исчерпания нефти в США и Западной Европе.
      Представьте себя на месте главного мирового потребителя. Сейчас, в 2002 году, в США осталось доказанных запасов нефти на три года — тех, что рассчитывались по состоянию на 1 января 1996 года. С тех пор кое-что ещё разведано, но... Догадайтесь с трёх раз, глядя на табличку, где, в каких регионах мира, на каких странах будут сосредоточены внешнеполитические усилия США? На ближайшие 10 лет? На XXI век? А может быть, они были там сосредоточены уже и в XX веке?

      Мы думаем, что в XX веке Запад занимался в основном борьбой с коммунизмом. Некоторые считают, что под этим предлогом боролись с Россией. Оба соображения малоубедительны. Чего Запад боялся? Он же гораздо сильнее! Конечно, русский паровой каток в принципе не один раз мог раскатать Западную Европу — скажем, году в 1945-м. Но когда в истории Россия нападала на Европу? Да и экспортом революций занимался только Троцкий, но с победой Сталина и этот страх отпал.
      Можно в эти ужасы поверить, но некий наигрыш в страхах Запада чувствовался. А если ещё и сравнить реальный потенциал...
      Наверное, кроме отвращения к коммунизму (а что? и у нас этим страдают, так что уж им-то простительно) и русофобии (тоже понятно, русские — не доллар, чтобы их все любили), возможно, был и ещё один мотив. Россия в версии СССР или Российской империи всегда стесняла кому-то свободу рук. Я думаю так, а прав ли я — увидим, когда эти самые руки будут совсем вольны. То есть нас собирались не ограбить в третьей мировой войне, а убрать с площадки, чтобы не мешали. Договориться же то ли не захотели, то ли не надеялись. А чем мы мешали? Приведу аналогию из истории второй мировой войны.
      Весь мир знает Сталинград. Слыша это слово, немцы оплакивают свою мечту о мировом господстве, другие восхищаются, некоторые задумываются: оказывается, с русскими можно ругаться, но драться всерьёз не стоит. Но Сталинградская битва развернулась не из-за самого города. Причина была другой.
      Вы, уважаемый читатель, постоянно наталкиваетесь в тексте на всякие военные и боевые примеры. И наверно, подумали, что автор — какой-то милитарист, чуть ли не патриот, не дай Бог. Да нет, я вовсе не воинствен, хотя, в случае чего, “в руке не дрогнет”. Но люди моей профессии меньше всех хотели бы войны. Дело в другом.
      Вот прочитайте потрясающее описание сражения у станицы Червлёная (Северный Кавказ) в августе 1942 года, сделанное человеком вроде бы вовсе непоэтическим по должности — Н. К. Байбаковым. Заслуженный человек, многолетний председатель Госплана СССР, в войну он был молодым, “сталинским” наркомом: “...Я видел из окопов две яростные массированные атаки немецких частей. Несмотря на плотный огонь нашей артиллерии и авиации, в результате которого изрытое бомбами и снарядами поле было буквально устлано телами убитых и раненых, они, не останавливаясь, шли и шли. Падали и снова вставали, бежали, ползли, с фанатичными от ужаса лицами выныривали возле русских окопов и, расстрелянные в упор нашими бойцами, как бы отброшенные наземь, падали навзничь. На моих глазах были уничтожены несколько тысяч немецких солдат. Этого страшного зрелища мне никогда не забыть.”
      Но именно “вроде бы непоэтическим” — в действительности председатель Госплана должен иметь яркое воображение. Да, кстати, первый председатель Госплана СССР, Г. М. Кржижановский, был поэтом — он, в частности, автор слов знаменитой песни “Варшавянка”. Помните: “Вихри враждебные...”?
      Но Н. К. Байбаков не только поэт в душе — он ещё и человек практического склада, и описание сражения у него предварялось описанием цели. А каждая битва и каждая война всегда цель имеет, и серьёзную. Не думаю, что бывают сражения идеологические или из-за престижа.
      Целью Гитлера в 1942 году была нефть. Нефть Северного Кавказа и Закавказья. Именно к ней рвались немецкие солдаты — и не прорвались.
      Думаете, что Гитлер забыл при этом в Сталинграде? Конечно, взять “город Сталина” было бы хорошо. Гитлер был профессионалом в сфере воздействия на человеческую психику, когда-то он был офицером по пропаганде и, видимо, неплохим. Он понимал, что означают для людей символы, недаром он был против таких названий для боевых кораблей, как “Германия”. Ведь в войне ничего гарантировать нельзя, и если враг утопит “Германию”, каким это станет ударом по духу воюющих немцев!
      Гитлер, помимо того, что ненавидел славян, ещё их и презирал. Он вполне искренне считал их недочеловеками, а потому не верил в возможность поражения от СССР. Он, начиная войну, просто не задумывался над такой возможностью! Поэтому о психологических ударах по России он особенно не заботился. Ценность Сталинграда для Германии была в другом. Район Сталинграда — самая критическая точка контроля над всем треугольником Волга — Дон — Кавказ. Вгляните на карту: даже сейчас, если не дай бог какое обострение с нашими западными друзьями, сложно ли им изолировать этот район? Разбить всего несколькими “Томагавками” мосты в Ростове, Волгодонске, Волжском и на Волго-Донском канале — и как нам подвозить на Северный Кавказ подкрепления и материалы? Им можно даже не тратиться на мосты Астрахани — железная дорога туда частично проходит сейчас по территории иностранного государства, дружественного нам... но и США тоже, и в случае чего оно может занять позицию нейтралитета. И, согласно международному праву, не будет пропускать через свою территорию военные грузы. Чем блокирует не только ветку к Астрахани, но, кстати, и Транссиб.
      И экспедиционный корпус, высадившийся на Таманском полуострове, при соответствующей авиационной поддержке легко может контролировать эту территорию, лишив нас выхода и к Чёрному, и к Каспийскому морям.
      Получится что-то вроде Крымской войны, когда мы не смогли сбросить в море сравнительно небольшой западный десант просто потому, что английский океанский конвейер подвозил гораздо больше пороха и снарядов, чем наши телеги, запряженные волами (именно так снабжалась наша армия в Крыму). Но это так, в порядке бреда. Вернёмся к примеру со Сталинградом.
      Немцы в 1942-м рвались не в Сибирь. Нефть им была нужна позарез. Нефть Моздока, Грозного и Баку. А обеспечивала фланг этого рывка за нефтью как раз 6-я армия Паулюса. И когда в Сталинграде всё стало ясно, немцы, даже не пытаясь зацепиться на достигнутых рубежах, в хорошем темпе покинули Северный Кавказ, догнать их нам удалось только под Харьковом. И все военные историки сейчас соглашаются (редкий случай), что немцы очень умно сделали, что не стали дожидаться “Большого Сатурна” (после завершения Сталинградской операции мы планировали ударить вниз, к берегу Азовского моря, и отрезать всю северокавказскую группировку гитлеровцев).
      Завершу на этом аналогию: Россия не была главным призом в большой игре XX века. Делили нечто иное. И мы не были полноценным игроком. Посмотрите сами: в год слаборазвитые страны платили своим кредиторам (развитым странам) на сотни миллиардов долларов больше, чем получали от них помощи!!! (стр. 112 в "The third World Debt Crisis", №2 за 1994 г.) Объёмы вывоза биомассы из развивающихся стран в развитые далеко превосходит то, что было в колониальную эпоху. Разве мы так умеем? Мы даже не поняли, что разыгрывается, но на всякий случай нас убрали из-за стола переговоров.
      Мы постоянно мешаем хотя бы тем, что “нависаем над флангом”. В XIX веке при продвижении царей в Среднюю Азию (для нас — совершенно бесприбыльном тогда) англичане беспокоились за “жемчужину в короне Империи” — Индию: индийским князьям царь мог показаться попривлекательней английских колонизаторов!
      Когда существовала советская власть, капиталистам Запада приходилось больше платить своим рабочим, чтобы они не проникались ненужными идеями. Сейчас об этом говорят открытым текстом, когда обосновывают снижение реальной зарплаты. (!!!)
      А в наше время ночным кошмаром для Запада стала маловероятная ситуация: вдруг Россия займётся отстаиванием интересов сырьевых стран, даже с остатками своего военного и экономического потенциала? Пока этого нет, но Запад хорошо знает правило:

      Намерения меняются легко, а возможности медленно и трудно.
      Поймите, если очень нужно, целые страны не останавливаются ни перед чем, даже перед войной. Конечно, если есть возможность, то войны все стараются избежать, даже Гитлер; но когда избежать нельзя, то военную силу применяет и Алексей Тишайший.
      Все эти воинственные прибамбасы в тексте книги появились потому, что я хотел бы донести до читателя одну мысль: не престиж, не глупость чаще всего бывают причиной войны, а интерес.
      И ещё: каких-то целей военным путём обычно пытаются добиться не нищие и слабые; напротив — сильные и богатые. Они хотят стать ещё богаче. Александр Македонский не был так уж беден — он был гегемоном небедной Греции. И его современник Цинь Ши-Хуанди был князем богатого Цинь — но и тому, и другому хотелось повелевать миром. Они совсем немного разминулись и не встретились в Средней Азии, о чём историки до сих пор плотоядно жалеют.
      Поэтому и сейчас — вряд ли проблемы для мира создадут Афганистан и Буркина-Фасо. Их организуют более богатые, сильные и “культурные” страны.
      Но вернёмся в наше время.
      Новому президенту США Бушу-младшему ставят в вину его решение начать добычу нефти в национальных парках. Даже наши его за это критикуют. Мол, московские высококультурные и шибко образованные журналисты знают, что значит национальный парк для Америки, а американский президент не знает. Боюсь, что не так. Буш — вполне американец, по-моему, он хорошо представляет себе, что нужно, а что — нет, — его избирателям, а также чего они хотят и не хотят. Более чем стопроцентный президент, и не в первом поколении. (Сейчас в мире немногие государства имеют правителей — сыновей предыдущих правителей. Если не считать особ королевской крови, то таких стран всего три: Корейская Народно-Демократическая Республика, Сирия и США.)
      Уж кто-кто, а семья Бушей в домашней птице разбирается. И раз уж Буш-юниор допускает возможность нефтедобычи в национальных парках — значит, жареный петух уже хорошо различим на горизонте. Во всяком случае, такие решения на подобном уровне не возникают на пустом месте и не являются результатом плохого пищеварения. Они могут значить лишь одно: доказанные запасы США — не просто запасы меньше чем на 10 лет, это ещё и последние доказанные запасы!!!
      В Канаде разведанных к середине 1990-х ресурсов хватит даже меньше — до середины 2003 года. Но есть тонкость: если на территории США маловероятно пополнение доказанных ресурсов, разве что где-нибудь на Аляске, то Канада исследована меньше. То есть года так до 2010 худо-бедно добыча в Канаде продолжится.
      Что потом, когда добыча в США и Канаде резко упадёт? Произойдёт ли пропорциональное сокращение потребления в США или дефицит восполнится поставками из других источников? Вероятнее второе: под воздействием повышенного спроса (и значит, теоретически, высоких цен) произойдёт рост добычи в других странах-поставщиках, работающих на американский рынок. Это Мексика, Венесуэла, Нигерия, Персидский залив.
      Но все эти поставщики находятся в неравных условиях. Мексика входит в НАФТА — североамериканскую зону свободной торговли. Правительство этой страны не имеет права вмешиваться в работу нефтяных компаний, действующих на мексиканской территории, а Мексика — не член ОПЕК. То есть нефть Мексики... она, конечно, мексиканская... но не вся и не совсем.

      Вы думаете, слоган “перестройке нет альтернативы” — российское изобретение? Господь с вами. Это рабский перевод английского выражения “Transformation is not alternative”, настолько известного во всём мире и даже тривиального, что его пишут просто аббревиатурой — TINA. Вы думаете, что это России только так не повезло, вследствие какой-то нашей особой сиволапости и так далее?
      Да нет, утешьтесь и не комплексуйте: мы плывём вместе со всеми, в едином всемирно-историческом процессе.
      В Мексике в рамках этой ТИНЫ, в 1990-е годы, произошла такая история. Там пришёл к власти президент Карлос Салинас де Гортари и начал радикальную экономико-политическую реформу, прозванную на Западе “салинастройкой”. Приватизация, отмена квот и тарифов, то есть отмена экономической самозащиты, и так далее. Нужно ли говорить, что всё это происходило в строгом соответствии с рецептами МВФ? Салинас некоторое время получал все приличествующие и важные для политиков такого ранга и типа знаки внимания (“человек года”, портреты на обложках экономических журналов и т. д.), по окончании срока правления он планировался на пост президента ВТО (Всемирной торговой организации). А в конце 1994 года грянул кризис. Бегство капитала, девальвация песо... США и МВФ собрали срочный пакет помощи в 52 млрд долларов — даже с нарушением устава МВФ, только чтобы предотвратить полную катастрофу, но всё равно мексиканцы потеряли треть жизненного уровня.
      Всего через год после пика славы Салинас уже не президент, а изгнанник, находящийся в международном розыске, среди выдвинутых против него обвинений — служебная некомпетентность (в Мексике это считается преступлением — дикие люди!). Но к нашему повествованию имеет отношение следующее: до кризиса госсектор Мексики не имел крупных долгов, а после кризиса прибыль от продажи нефти стала перечисляться на счёт в Федеральном резервном банке в Нью-Йорке, контролируемом Соединенными Штатами. По сути, Мексика потеряла контроль над собственной экономикой и своей нефтью.
      И что интересно — в африканской Нигерии несколько ранее произошла очень похожая история. Схема та же: структурная перестройка по рецептам МВФ — закономерный крах — “стабилизационный” кредит МВФ — экономика переходит под американский контроль. Пример Нигерии я приводил давно, но раньше воспринимал его просто как доказательство пагубности рецептов МВФ. Даже испытывал чувство жалости к экспертам этой уважаемой организации: вот, думал, находятся люди в плену окостеневших доктрин, такие неудачи по всему миру... Но тогда вопрос нефти был для меня где-то на периферии внимания, я даже не знал, что Нигерия — один из основных экспортёров нефти в США. А сейчас уж не знаю, что и подумать. Так ли уж эти ребята интеллектуально убоги?
      Тем не менее, до сих пор можно услышать от критически настроенных экономистов такие заключения: “Экономическая политика МВФ по решению долговых проблем стран третьего мира провалилась. После проведения либеральных реформ долги бедных стран выросли астрономически. В 1981 году, перед тем как кризис официально начался, долги бедных стран составляли 750 млрд долларов. К 2000 году долг бедных стран богатым составил более 2 трлн долларов.” (Л. Чантуридзе, “Призрак глобализации бродит по миру”.)
      Ничего себе “экономическая политика МВФ... провалилась”! Да вы попробуйте, приведите другой пример столь же успешной коммерческой операции! Только страны Африки южнее Сахары платят по обслуживанию долга 10 млрд долларов ежегодно!!! И всё за просто так, ничего не получив!!!
      И выхода у них, у бедных стран, нет. Откажись от либеральной доктрины, даже просто попробуй предохраниться от какого-нибудь своего африканского гайдара — и рано или поздно попадешь в “изгои”.
      И в Персидском заливе есть страны — клиенты США, чьи правители обязаны американцам своими креслами. Хоть они и члены ОПЕК, но американцев в беде не бросят — за справедливую цену, конечно.

      Весьма интересна позиция Венесуэлы — её легко смоделировать, зная отношение Штатов к нынешнему правительству. Это небольшая страна, но великая нефтяная держава. Ещё Венесуэла славится большим количеством “Мисс Вселенная”, и нынешний её президент — Уго Чавес — также известен всему миру.
      Кто считается крупным политическим деятелем, а кто — нет? Конечно, легко было стать великим Александру Македонскому — не каждому папа оставляет в наследство обученную фалангу и гегемонию над Грецией. В некоторой степени и Мао Цзэдун знаком почти каждому землянину, потому что был лидером Китая, а не Таити или Гаити. Даже Сталин, если б остался в независимой Грузии, мог быть известен не более, чем Гамсахурдия. А если мы попробуем определить “калибр” политического деятеля, относя его величину к величине его родной страны, то, конечно, величайшим политическим деятелем закончившегося века окажется Фидель Кастро. Его базой был крошечный перенаселённый остров, где на одного жителя приходится меньше гектара общей площади, где из природных ресурсов к началу его правления были только климат, океан, мулатки и близость к США. Тем не менее, Фидель заставил весь мир уважать и себя, и кубинский народ, хотя он и меньше, чем население Нью-Йорка!!!
      Кастро выдержал беспрецедентное давление самой сильной и богатой страны мира и пережил уже девять американских президентов, каждый из которых с удовольствием порвал бы Фиделя в клочки собственными руками. Но оказалось, что его с хвоста не заглотнёшь. Куба стала первостепенной мировой державой не только на полях сражений последней трети XX века, гоняя по ним не только сомалийцев с унитовцами, но и южноафриканцев с американскими “советниками”. У себя в Латинской Америке она несомненный лидер в организации здравоохранения, да и не только в регионе: как пишет С. Г. Кара-Мурза, рыболовецкие суда всех стран старались держаться на промысле невдалеке от советских или кубинских судов — на всякий случай, потому что только у нас и кубинцев были врачи. (!!!) И на Олимпиадах Куба была среди великих держав. Как и вооружённое вторжение американских наёмников в заливе Свиней, так и первая встреча по бейсболу американской и кубинской команд (по бейсболу!!!) — закончились с одинаковым результатом.
      Думаю, вообще победы соцстран на Олимпиадах были более весомой причиной для США, чтобы бойкотировать Московскую Олимпиаду, чем даже вторжение в Афганистан. И мы сделали большую глупость, не приехав в Атланту — впрочем, это я к слову. Симметричные ходы даже в шахматах быстро приводят к поражению чёрных.
      Поэтому Кастро, несмотря на неудовольствие северного соседа, для всех национально ориентированных латиноамериканских лидеров бесспорный образец. Не любят его лишь “гориллы”, поставленные у власти американцами (странно, да?), но “горилл” зато не любят сами латиноамериканцы.
      И венесуэльцы традиционно не ссорились с революционной Кубой. Если же учесть весовые категории участников конфликта — то, можно сказать, венесуэльцы просто плевали на США, братски поддерживая Кубу. Поставляли на Кубу нефть — при том, что до сих пор любой корабль любой страны, хоть однажды замеченный в кубинском порту, не допускается в США.
      И сейчас там президент Уго Чавес. Довольно типичный руководитель для Латинской Америки, бывший спецназовец, но это политик не регионального, а мирового уровня. Он из тех, кто пытается воспользоваться божьим даром на пользу своей стране. И хорошо понимает, что торговля сырьём в современном мире приносит выгоду потребителю, а не продавцу — есть такой закон практической экономики.
      Единственный способ изменить такую ситуацию — торговцам нефтью координировать усилия. С этой целью Уго Чавес пытается объединить нефтепроизводителей вокруг ОПЕК, был с визитом даже у нас. Понятно, что единственно общим у наших стран, кроме побед на конкурсе “Мисс Вселенная”, может быть только нефтеторговый интерес. Понятно, что раз мы торгуем сырьём — то и должны сотрудничать с продавцами сырья, может быть, образуя своего рода “сырьевой” или хотя бы “нефтяной” Интернационал. Сам этот термин принадлежит молодому российскому политику, депутату Государственной Думы РФ от Волгоградской области Е. Ищенко. Он от имени небольшой группы депутатов вносил в ГД проект закона о национализации сырьевого экспорта, но понятно, с какой поддержкой ГД и президентской администрации этот проект встретился. Чавес — как раз один из деятелей такого “Интернационала”.
      Пока “нефтяной Интернационал” не очень успешен. Сама ОПЕК — довольно рыхлая организация, и руководство там... того... Семья то ли нынешнего генерального секретаря, то ли президента ОПЕК постоянно проживает в США, её члены малодисциплинированы и ради своего эгоистического интереса могут и нарушить согласованные квоты, и шантажировать организацию, требуя увеличения собственных квот. Но главной причиной малой успешности служит наличие нефтяных экспортёров — не членов ОПЕК. Они отказываются придерживаться согласованной политики, выбрасывают на рынок дополнительные количества нефти, чтобы не росла цена. Главными “штрейкбрехерами” в последние годы выступали Россия и Норвегия. Трудно понять, исходя из интересов России, зачем добиваться снижения мировых цен на нефть. Такое поведение было бы объяснимо, если бы мы принадлежали к западному миру...
      Но вернёмся к Венесуэле. Весной 2002 года там произошли события, которые нельзя объяснить, если не знать о критической ситуации с нефтяным обеспечением США.
      В Венесуэле забастовали нефтяники. В столице — Каракасе — произошли демонстрации вроде бы рабочих, закончившиеся столкновениями демонстрантов с охраной президентского дворца. Охрана открыла огонь, появились жертвы. В этой ситуации среди военных нашлись силы, сместившие Уго Чавеса. Он был отстранён от власти, арестован и отправлен под стражей на одну из военных баз. Власть перешла к временному правительству (у нас такие органы принято называть по-латиноамерикански — “хунта”). К присяге был приведён временный (до новых выборов) президент Педро Кармона. США и Испания выступили с призывом отнестись к событиям в Венесуэле с пониманием, как к свершившемуся факту.
      При чём тут, в этом грязном деле, Испания? Испания для многих стран Латинской Америки обладает большим моральным авторитетом. Это страна-мать, а то, что испанцы завоевали южноамериканских индейцев, помнят как далёкую историю; а что над мировой державой испанского языка не заходит солнце — знают и сейчас. Мы-то живём в довольно большой стране. Трудно поставить себя на чужое место, но мне кажется, что жителю страны малой тоже хочется чувствовать себя в какой-то большой общности. Как-то, отдыхая в Крыму, я постоянно смотрел испанский спутниковый телевизионный канал. Он, конечно, провинциален, но чувствуется, что и его работники, и зрители рады возможности слушать людей различных рас и континентов, говорящих по-испански.
      Ведь возможность высказаться, чтобы тебя услышали — это желание каждого. Я говорил с одним лимоновцем, упрятанным властями Латвии в тюрьму за какую-то акцию — ненасильственную, нужно сказать. Но он не держит на латышей зла, и даже наоборот, сочувствует: по его выражению, сейчас “им даже некому пожаловаться, что они плохо живут”. Вот именно, речь не идёт о помощи — в современном мире никто никому не помогает — а некому даже сказать о себе. Кого сейчас заботят Эстония или Киргизия, кроме Госдепартамента США, которому они, кстати, тоже совсем неинтересны?
      Вот потому позиция Испании, хоть и не сыграла какой-то роли в судьбе путча, но могла сыграть.
      А роль США в современном мире и без того понятна. Не потому ли Испания поддержала, по сути дела, военный переворот? Нет сомнений — под нажимом США. Любой страной, если у власти социал-демократы, США легко управляют. Это ведь своеобразные люди, социал-демократы. Они, если не по личным качествам, а, так сказать, функционально — предатели. Зачастую они выходцы из рабочих и призваны управлять рабочим классом так, чтобы он жертвовал собственными интересами в пользу капиталистов. Потому и в международных отношениях социал-демократы склонны предавать национальные интересы — консерваторы мыслят и действуют более жёстко.
      Но почему сами США поддержали государственный переворот? Ведь считается, что США в последние десятилетия провели демократизацию Латинской Америки, убрали от власти наиболее одиозных каудильо, которых зачастую сами в своё время и назначили.
      Видимо, есть тому причина. Она будет немного понятнее, если послушать описание тех же событий, сделанное человеком, не чуждым нефтяного бизнеса в его современном российском варианте.
      “Чавес решил поменять менеджмент в государственной нефтяной компании, потому что они снюхались с америкашками. Те забашляли профсоюзникам и военным, профсоюзы вывели на площадь рабочих, а военные арестовали Чавеса. Но убить ...ли” (тут стоит ненормативное слово, смысл которого — “забоялись”).
      Да, похоже на то. Оказалось, что в конкретных условиях Венесуэлы союз продажных генералов, вороватых госчиновников, коррумпированных профбоссов, алчных капиталистов, рвачей-пролетариев и американских спецслужб оказался неспособен сместить одного-единственного президента.
      В голливудских фильмах в таких случаях говорят: “У-упс”. Ну и что, что единственная сверхдержава мира признала переворот? А венесуэльские десантники не признали. Не знаю уж, каковы они на войне, но Венесуэла не зря их кормила. Эти ребята оказались достойны своих “Мисс Вселенная”.
      И хунтисты не решились драться с наступающей на столицу десантурой. За явку с приспущенными... знамёнами Чавес пообещал обойтись без крови, хотя за государственный переворот, по-хорошему, полагается расстрел.
      Американские журналисты объявили, что будут жёстко контролировать соблюдение гражданских прав Уго Чавесом. Особенно прав бывших хунтистов. Кто б сомневался!
      Ослиные уши США торчали за каждой акцией путчистов. И эти демонстрации, на которых у каждого участника явственно просматривается приклеенная ко лбу двадцатидолларовая бумажка — да видали мы их и в Белграде, и в Минске, и много ещё где. И эти чиновники из государственной нефтяной компании со своими отпрысками в американских университетах и недвижимостью в США, и эти генералы, просеянные в своё время через сито американских военных колледжей... Больше всего Чавеса возмутило присутствие американских транспортных самолётов, которые он увидел собственными глазами на базе Ла-Орчила, куда его отвезли под конвоем. То ли американцы почему-то не боялись, что Чавес проговорится, и ошиблись, то ли обычный в подобных ситуациях бардак... но прямое участие в перевороте американских военных — это и по меркам Южной Америки нонсенс, дальше ехать некуда.
      Не расстрелял Чавес путчистов не потому, что пожалел. Государственный деятель должен делать то, что на пользу государству, а тяга к переворотам, если нет угрозы жизни путчистов, может усилиться. И не из-за боязни тронуть американских лакеев — человек он достаточно бесстрашный. Думаю, он разглядел в незадачливых любителях переворотов остатки совести... Почему они действовали нерешительно и не пошли до логического конца? Единственная причина — понимали, что Чавес действует в интересах Венесуэлы, а они — нет. И большинство людей всё-таки не хотят служить чужим хозяевам, как их ни приручай. Даже если иностранная держава помогает своему клиенту стать правителем, он всегда хочет быть хозяином, и только и ждёт подходящего случая. Исключения редки, и горе стране, в которой на троне окажется такое исключение.
      Ведь и командиры десантников, скорее всего, обучались в США. Как и офицеры армий большинства стран мира. Да и у нас... До сих пор действуют соглашения о сокращении стратегических вооружений. Кто следит за их соблюдением американцами там, в США? Наши офицеры. Не удивлюсь, если окажется, что эти майоры и подполковники — сыновья и зятья генералов. Дело житейское. Длительная командировка в США в наших условиях позволяет сильно поправить благосостояние; а американцы надеются немного промыть им мозги, потому и осуществляют многолетние и, вроде бы, бесприбыльные программы по обучению чужих офицеров. Но если отрешиться от вполне понятной зависти (поди плохо в США съездить в командировку — это же не на свой страх и риск, не в придорожном мотеле тарелки мыть!), то легко понять — никто из этих генералов и офицеров не будет действовать в интересах врага, если будет чётко представлять интерес своей страны.
      Вот венесуэльцы, видимо, свой интерес и представляют. Раз мы продаём нефть — значит, нужно, чтобы она стала дороже. Кто из президентов этого добивается — тот наш президент!
      Чавес удержался, но теперь ему не позавидуешь. Сила государственной машины — в её бездушности, она год за годом, десятилетие за десятилетием вращает свои шестерёнки в выбранном направлении. Сменяются президенты, уходят чиновники — а машина работает, и даже революции не могут её разрушить до основания: как сейчас выясняется, на удивление много осталось даже в советской машине от царской. Горючим же этой машины служит государственный интерес. И Соединенным Штатам Америки нужен свободный, без неожиданностей, доступ к восьми венесуэльским миллиардам тонн нефти. Такой же, как к мексиканским — ведь это продлит привычную американскую жизнь на восемь лет!
      Государственная машина США будет продолжать пережёвывать своими зубчатыми колёсами тех, кто пытается ей противостоять. Теперь в шестерёнки попал Уго Чавес. Сколько он сможет этой машине противостоять?
      Фидель Кастро сопротивляется ей сорок лет. Помните, как наши российские подшакальники радовались, что лишат Кубу российского рынка сахара? Как объявляли, что кубинские эмигранты завалят Россию дешёвым сахаром из Майами? Как с тех пор выросло наше благосостояние — мы знаем. А вот Фидель удержался без наших поставок. Ему и американские президенты не страшны, а уж эти-то... Зато как звонок был ответный щелчок! Старик-революционер и здесь извернулся, сыграл на поле наших “реформаторов” и привлёк за последние десять лет на Кубу иностранных инвестиций, сколько нашим “привлекателям” и не снилось.
      Но сколько же эта борьба стоила! Сколько бы могла сделать Куба без американской блокады! Кто-нибудь, кстати, помнит — а из-за чего она, блокада-то? Да можно и не стараться. И в терроризме обвиняли, и в нарушении прав человека... Но если не вдаваться в подробности, то главная причина — злоба США, что Фидель не дал себя свергнуть.
      Что будет с Кубой, когда Фидель уйдёт? И сможет ли бороться Чавес так же, как Фидель? Вы, конечно, можете подумать, что Фидель без советских ракет для США не опасен (ошибаетесь, он — “плохой пример”: это хуже, чем ракеты), а Чавес со своими 8 млрд тонн держит америкосов за гланды. Так и не так.

      Вспомним, с чего начались в Венесуэле события. Чавес решил провести кадровое изменения в менеджменте государственной (!) нефтяной компании. То есть, во-первых, ситуация там, видимо, не удовлетворяла его не в личном плане, а из-за нанесения ущерба интересам страны. Известно, что если менеджер продавца действует во вред хозяину — это означает пользу покупателю или себе. Для своего кармана венесуэльские госчиновники действовали несомненно. Но, судя по позиции США, — и в пользу США также. То есть за венесуэльскую нефть Венесуэла получала меньше, а США плюс венесуэльские чиновники больше, чем должны.
      Во-вторых, оказалось, что простые назначаемые государственные чиновники могут показать зубы собственному президенту; и не просто показать, а попытаться его свергнуть, всерьёз, не понарошку. Следовательно, ресурсы у этих чиновников огромны, вполне сравнимы с государственными. “Аптеку контролируешь — вату имеешь”. Крылатые слова! Если страна не продаёт ничего, кроме нефти, то причастные к продажам чиновники могут сравниться по мощи со страной. И, если захотят, — поменять в ней порядок управления.
      Чавес сидит на вулкане. Вулкан этот — частный интерес госчиновников. Искоренить коррупцию было трудно и Николаю I, хотя пределом мечтаний тогдашнего чиновника были борзые щенки. А если миллиарды долларов?
      Мне как-то пришлось рассматривать очень наглядную диаграмму: объёмы введённых в эксплуатацию нефтяных месторождений в СССР по десятилетиям. Маленькие прямоугольнички для 1930-х, 1940-х, 1950-х годов, уже побольше — для 1960-х и огромный — для 1970-х. Мы с Ищенко одновременно ткнули в него пальцем: “Вот здесь был подписан приговор СССР!”
      А действительно: насколько была реальна опасность капиталистической реставрации в СССР? Наша экономика в первой половине XX века ни для кого не представляла интереса. Она вообще слишком низкорентабельна. Даже Гитлер не собирался колонизировать всю Россию: в его планах было онемечивание Прибалтики и части Украины, особенно Крыма. По-моему, ему и Белоруссия была неинтересна. И совершенно то же самое думали о советской экономике другие. Это мы считали, что наши заводы кому-то нужны. Только в 1990-е и узнали, что они на фиг никому не надобны.
      А из сырья что у нас было такого привлекательного? Сало? Пенька? Лес, разве что, — да его могли добывать только сами русские. Но с появлением советской нефти и созданием экспортных возможностей обозначились два интереса: Запада и групповой интерес советского госчиновника-нефтеэкспортёра. Осуществлению этих планов мешал только Союз. Противостоять этим клещам, возможно, было реально — если бы хоть кто-то понимал, что происходит.
      Хотите поспорить с таким примитивным подходом, что Союз развалили из-за доступа к нефти? Стоит ли? Принцип “кво вадис” — “кому выгодно” — ещё никто не отменял. И он поверяется простым арифметическим расчётом: кто и где после распада СССР получил больше прибыли. В рыночной экономике много хорошего и для производителя, и для простого потребителя; но с выгодами нефтеэкспортёра не сравнится ничто. Всё остальное — идеологическая чешуя, которую, имея деньги, можно организовать — было бы желание.
      Отсюда проистекает печальный вывод, к которому я и подвожу вас, уважаемый читатель.
      Венесуэльский опыт показал, что национализация нефтяной отрасли сама по себе не является панацеей. Тем самым государство закладывает под себя мощную мину. Можно национализировать нефть (или не приватизировать её вообще), но управляющие государственной компании могут принести не меньше ущерба, чем приватизаторы. Что делать? Государству нужно постоянно контролировать чиновников, но деньги в этом бизнесе крутятся такие, что можно купить и контролёров. Если нельзя их — то тех, кто назначает контролёров; если нельзя купить кадровиков, то можно купить следователей, и они заведут уголовные дела против слишком неподкупных кадровиков. Когда два таких мощных фактора, как нефтяные деньги и интересы США, действуют совместно, то государственный интерес малой страны уберечь трудно. “Водичка дырочку найдёт”. Есть ещё вариант: маленькой стране лечь под богатую, и тогда её лидеры и порядок управления будут одобряться американцами, пусть там хоть людоедство практикуется.
      Частный торговец нефтью, рассуждая абстрактно, старается действовать в собственных интересах — значит, продаёт нефть дорого. Государственный чиновник, чьё жалование мало зависит от прибыли, не может не искать приработка. Малая доля процента от выгоды, упущенной его собственной страной, для него — целое состояние.
      И частный владелец находится в выигрышном положении: он может своего менеджера, действующего ему в ущерб, просто пристрелить. Хотя бывает и наоборот, если владелец поздно спохватится. Президент страны прибегнуть к такому простому способу не может.
      Современный мир тем и интересен, что национальные правительства имеют меньше власти, чем корпорации. [Вот вам и торжество анархо-синдикализма! — Прим. АНТАРЕСа.] Может ли даже президент страны купить журналисту, скажем, “Мерседес”? Сожрут с трусами обоих. А президент нефтяной компании? Никто и ухом не поведёт. Видите разницу между государством и бизнесом? До сих пор слышны причитания по поводу ужасных привилегий советской партийной номенклатуры, которых было-то — в баньке в субботу попариться. Новым же русским никто не пеняет, если они в субботу съездят на карнавал в Бразилию, а в воскресенье пострелять слонов в Уганду — это считается нормальным. Этим можно — а тем нельзя. Психология!
      Вот это и есть главная проблема национальной нефтяной компании. У её персонала возможны иные мотивы, чем у руководства страны, и способов воздействия на этих людей немного. Чем чиновник управляется? Жалованием, пенсией и страхом их лишиться. Здесь же этот страх минимальный, ничтожный по сравнению с возможностями, здесь совсем незначительное служебное упущение может полностью компенсировать потерю пенсии за многие годы.
      Когда крутятся такие деньги, предостеречь может только угроза смерти. Но развитые страны — потребители нефти очень недовольны применением смертной казни к чужеземным чиновникам; руководители стран, где это практикуется, быстро приобретают имидж вурдалаков. Поэтому страны — контрагенты развитых стран не могут серьёзно наказывать даже за государственную измену!!!
      Самое смешное, что и высшие государственные руководители — тоже чиновники, даже премьеры и президенты, хоть и побеждают на всеобщих выборах. И не только министры могут, удалившись на покой, переехать в уютный домик в стране бывшего вероятного противника или его союзника; в принципе, это не заказано и президенту.
      Конечно, трудно представить, чтобы американский или французский президент после отставки переехали на ПМЖ в Польшу или Россию; а вот обратное чисто теоретически представить можно. Живёт же наш бывший министр иностранных дел Панкин в Швеции? А бывший глава АПН Фалин — в Германии? А бывший глава Федерального агентства правительственной связи генерал Старовойтов — в США? А ведь это госчиновники вполне приличного уровня.
      Упаси бог, я не обвиняю достойных людей в государственной измене; не задаю я и банальный вопрос “откуда деньги?”; отмечу лишь одно: иммиграционные службы западных стран не допускают на свою территорию лиц, не отвечающих на вопросы. Но закончим с персоналиями — рассуждения на эту тему заведут далеко.
      Плохо не только госчиновнику бедной страны, если ею интересуется страна сильная и богатая. Будут давить, подкупать, а возможностей у богатой страны больше. Но плохо и богатому человеку (изредка эти два множества пересекаются) — ведь где, в каких банках хранятся состояния? В западных. Может ли богатый человек сказать слово поперёк Соединенным Штатам, если у него счёт в “Нью-Йорк Сити Бэнк”?
      Есть у нас группа “Запрещённые барабанщики”, исполнявшая дурацкий, но забавный шлягер “Убили негра”. И одна наша эстрадная дива так с сочувствием сказала, что ребята ввиду политнекорректности песенки могут лишиться американской визы. Сказала таким тоном, что становится ясно: для некоторых это сейчас то же самое, что двадцать лет назад партбилет потерять.
      Кстати, потеря визы в одну из западных стран часто получает следствие в виде отказа в других. Информацией они обмениваются, и не только внутри Шенгеннской группы, а причины приводить не обязаны: хотим — пускаем, хотим — нет, хозяин — барин. Что, впрочем, правильно.
      А теперь представьте себя на месте какого-нибудь уважаемого госчиновника. Дом — полная чаша, на охоту — в Африку, на серфинг — на Гавайи, сын в английской частной школе, дочка в Сорбонне. И вдруг твой президент говорит что-то не то, а Запад блокирует счета и отказывает в визах. И всё! Отдыхай в Турции, если оклада в 300 долларов хватит.
      Как вы будете относиться к своему президенту, будь он хоть трижды выбран сердцем?
      Но это ситуация крайняя, когда неудовольствие Запада вызвал глава государства. А ведь главы — тоже человеки, и не всегда с таким плохим характером, чтобы ссориться с США. Напротив, для главы государства бывают очень важны маленькие знаки внимания — чтобы его пустили на какую-нибудь конференцию вместе с президентами настоящих стран; чтобы с ним поменялись “Паркерами” после подписания какого-нибудь документа; правда, когда думаешь об этом, то содержанию самого документа в этой ситуации внимания уделяешь меньше.
      Вышесказанное смешно даже представить в приложении к президентам США. Не потому, что они сверхчеловеки; точно даже не знаю, почему. Там есть “верхний класс”, бдительно следящий за соблюдением главой государства государственных же интересов. Может быть, и ещё что.
      Вышеприведенный пассаж о “маленьких знаках внимания”, так важных для советских чиновников, взят мной из книги А. И. Уткина. Он сравнил воспоминания о важнейших встречах советского и американских президентов в конце восьмидесятых; о чём думали высокопоставленные деятели двух стран во время этих переговоров, благо все они выпустили воспоминания. Разница разительная, о чём заботились американцы — и о чём “наши”. Прочитайте сами, не пожалеете.
      Для руководителя современной восточноевропейской страны нет ничего страшнее неудовольствия Запада. Если Запад недоволен — отсюда недалеко и до положения изгоя. А ведь боязнь чего-то — готовый рычаг управления. И он немедленно будет задействован, если что.
      Наш самый успешный министр иностранных дел — В. М. Молотов — относился к таким вещам даже не философски, а практично. “Нас опять ругают? Значит, правильную политику ведём. Если бы хвалили, нужно выяснять, в чём неправы, и исправляться, чтобы опять ругали.” Но это было так давно...
      Это же естественно: когда ведёшь игру с противником, то каждый твой успешный ход приносит ущерб противоположной стороне. Поэтому противник и должен быть недоволен, если выигрываешь ты. Если не так — значит ты не игрок, не партнёр, а неизвестно кто. Но это одна сторона вопроса. А другая состоит в том, что с нашей стороны рассматривается не абстрактная государственная машина, а живые люди. И ситуация такова, что они к мнению Запада очень чувствительны. Если не они, то их семьи или знакомые их семей, или какие-то их знакомые, чьё мнение им важно. Давно уже высказано мнение, что причины поведения Горбачёва отчасти — в его зависимости от мнения друзей студенческих лет, как его, так и его покойной жены, среди которых были и такие люди, как один из идеологов чехословацких событий 1968 года Млынарж (Горби жил с ним в одной комнате общежития).
      Потому личная атака на любого деятеля незападной страны так или иначе принесёт плоды — или руководитель сдаст назад, или его позиции в руководстве ослабнут.
      А вот мы можем ругать западного деятеля до посинения — никому от этого плохо не станет. Потому что рычагов у нас нет.
      Короче говоря: хотя национализация природного сырья и необходима экономически, и оправдана любой этической системой — будь она основана на религиозных представлениях или принципе всеобщего блага — она должна быть проведена с умом. И управление ресурсами должно быть хорошо продумано. Подозреваю даже, что в этом деле придётся отступать от некоторых общепринятых норм — в частности, от принципа коммерческой тайны.
      Логически рассуждая, приходишь к какой-то странной ситуации: деятельностью национальной нефтеэкспортной компании должен управлять... лично президент страны (и где он только время найдёт?), и он не должен будет иметь права выезжать за границу, и члены его семьи также. Не нравится? Пусть добьётся ситуации, когда страна будет жить чем-то другим, кроме нефти!

      Так что же нужно американцам от Венесуэлы? Что венесуэльцы могут сделать с Америкой? Могут ли они перестать продавать нефть?
      Нет, конечно. Парадокс в том, что поставщики сырья уже не могут проводить самостоятельную экономическую политику. И Запад, и его сырьевые придатки связаны прочными цепями, восстание ног против головы невозможно. Если они перестанут продавать нефть, то лучше не станет ни им, ни Западу, лучше не будет никому.
      Ушли в прошлое времена возможности политики в духе 1930-х годов, когда страны договаривались, что одна поставит другой железный лом, а взамен получит нефть. Нам-то это представляется порядком торговли стран с государственной монополией внешней торговли — но нет, торговые договора были и между капиталистическими странами. А сейчас не совсем так, и запрет государства своим фирмам покупать или продавать что-то — редкое исключение. Пока, во всяком случае.
      Строго говоря, США не покупают нефть. Нефть приобретают американские потребители нефти. И у нас, практически, продаёт не Россия, а частные фирмы, каким-то образом получившие не полные права собственности, а права на разработку лучших российских месторождений. Правда, государство оставило за собой некоторые рычаги контроля. В некоторых фирмах есть доля собственности государства, и оно может потребовать увеличить или сократить добычу, поставлять куда-либо нефть или не поставлять. Также в руках государства “труба” — компания “Транснефть”, владеющая экспортными трубопроводами. Ещё один важный элемент управления — тарифно-таможенная политика, пока она в руках государства.
      С помощью этих рычагов можно творить практически чудеса — например, годами удерживать внутренние цены на энергию ниже мировых. Это кажется удивительным: каков стимул продавать нефтепродукты внутри страны в два-три раза ниже, чем совсем рядом, за границей?
      Можно брать за экспортные поставки вывозную пошлину — и нефтепроизводителю становится одинаково прибыльно продавать своим или за границу. Можно допускать их к трубе только при условии продажи части нефти на внутреннем рынке. Прибыль от экспорта такова, что часть нефти можно не то что продавать на внутреннем рынке — да хоть отдавать просто так.
      Но в результате нефтяные компании заинтересованы в следующих вещах:
      — чтобы государство не вмешивалось в действия менеджмента;
      — чтобы иметь собственные экспортные возможности;
      — чтобы не платить экспортные пошлины.
Они и действуют в этом направлении. И у нас есть примеры, когда топ-менеджеры государственных компаний поступают вопреки ясно выраженному мнению Правительства и Президента (пока, слава богу, их не свергая). И хотят строить собственные, негосударственные трубопроводы — ЛУКОЙЛ уже построил нефтяной терминал в Варандейской бухте. А ещё нефтяники всячески лоббируют вступление в ВТО — по одной простой причине. Идеология “свободной торговли” не предусматривает экспортных пошлин и экспортных квот, что нефтедобытчикам выгодно. Государству и бюджетникам это менее выгодно, но они этого не знают.
      С точки же зрения чистой науки вступление России в ВТО лично мне будет очень полезно. Наши внутренние цены будут более точно соответствовать мировым, и иллюзий насчёт конкурентоспособности российской экономики будет поменьше. О чём я всегда и говорил.
      Но многим, очень многим остальным будет совсем не так приятно.

      Кто является действительно великим учёным? Естественно предположить, что тот, кто открыл закон, названный его именем. Ньютон, например, или Ом. Или хотя бы эффект. Российская наука не может похвалиться обилием эффектов и законов, названных именами русских учёных — так, с ходу вспоминается разве что эффект Черенкова да колонка Цвета — основателя хроматографии.
      Тем не менее, есть у нас учёный, на счету которого сразу два закона, точнее полтора: Периодический закон Менделеева и закон Клапейрона-Менделеева. Дмитрий Иванович известен нам как химик, хотя делом своей жизни он сам считал Таможенный тариф 1891 года, который фактически создал российскую индустрию!
      Менделеев был научным руководителем разработки этого тарифа. Был он и советником по экономике Александра III — достижения этого царствования, оказывается, базировались на прочном фундаменте.
      У Менделеева была интересная особенность: он занимался тем, что в данный момент нужно России, и всегда успешно. Ходит легенда, что его исследованию русская водка обязана своим стандартом крепости — 40°, причём Менделеев занялся этим вопросом не по природной склонности, а в свете планировавшейся тогда водочной госмонополии. Не знаю, так ли это, но вот к перевооружению армии Менделеев действительно разработал бездымный порох — лучший, чем французский. А предварительно, съездив во Францию, раскрыл состав лучшего в то время французского пороха. Без шпионских штучек, не выходя из кафе и просто читая экономические разделы французских газет.
      Занимался он и нефтедобычей, кое-что об этом известно, я имею в виду его сакраментальную фразу, которую везде вворачивают, говоря о нефти, но никак не осмысливают.
      В общем, великим учёным был наш соотечественник, любил Россию и, как мало кто другой, способствовал её процветанию. Потому и неудивительно, что на выборах в Академию его прокатили тогдашние академики — ну не чувствовали они себя ровней такому талантищу!
      Но к нашей теме относится ещё одно предложение Д. И. Менделеева — о подземной газификации угля. Говоря о конце нефти и о том, что делать потом, без этой технологии никак не обойтись. Она понадобится больше чем через век после того, как идея о ней была высказана — но понадобится, когда закончатся не только нефть, но и природный газ.

      Но сначала поговорим о природном газе. Природный газ (точнее, попутный нефтяной) знали ещё в античности, задолго до новой эры. Но если нефтяной рынок уже тогда, можно сказать, существовал — нефть собирали и продавали, в основном, для бытовых и медицинских нужд, — то газ использовали только для священного огня в храме огнепоклонников в окрестностях Баку. И причина меньшего интереса к газу, чем к нефти — примерно та же, что и сейчас. Газ существенно сложнее хранить и перевозить, и даже сейчас в цене газа "транспортная составляющая" вдвое превышает таковую для нефти. А тогда-то с газами работать и вообще не умели. Точнее, герметичную упаковку знали — слово "герметичный" происходит от имени Гермеса Триждывеличайшего (Трисмегиста) — легендарного египетского учёного, о котором уже древние греки знали только по смутным легендам; но сжимать или сжижать газы для практического применения научились только-только, необходимая для этого точность изготовления насосов и поршней достигнута лишь недавно.
      Правда, видел фотографию (к сожалению, не нашёл ее, чтобы воспроизвести здесь), как китайские крестьяне везут по домам газ из местных небольших месторождений. На ослика навьючен огромный бурдюк, метров семь в поперечнике, и он его тащит, как аэростат воздушного заграждения. Нет у китайских крестьян ни баллонов, ни компрессоров, а поди ж ты... Правда, погода нужна безветренная.
      Только к нашему времени, когда истребление накопленного за миллионы лет стало основой новой цивилизации, произошло действительное открытие газа. Да, сразу надо сказать, что попутный нефтяной газ — это не совсем то же, что природный. Газ, идущий с нефтью, более "грязный" и зачастую химически агрессивный. Если пускать его по трубопроводам для природного газа, он "съест" трубы за несколько лет. Поэтому его лучше сразу после добычи от нефти отделять. В принципе, он поддаётся "облагораживанию", и это лучше, чем сжигать его в факелах — но так он получается чуть подороже, чем природный.
      Вот природный газ в этом отношении совершенно безопасен. Если его правильно подготовить — высушить и т. д., — то нет домашнего топлива лучше. При сгорании он оставляет после себя только углекислый газ и водяной пар. Он даже не имеет запаха: то, что мы считаем "запахом газа" — специальная его ароматизация особо вонючими веществами — меркаптанами, чтобы утечка газа сразу чувствовалась. Правда, он, если не соблюдать технику безопасности, взрывается — но сдуру можно взорвать практически всё — и склад с удобрениями, и цех сахарной пудры.
      Измеряют природный газ в кубических метрах при атмосферном давлении. Много это или мало, кубометр газа?
      Из школы мы знаем (не все, конечно, а кто усвоил школьную программу), что вода в восемьсот раз плотнее воздуха. То есть кубометр воды весит тонну, а кубометр воздуха — чуть больше килограмма, точнее — 1,2928 кг. Примерно такое же соотношение и между нефтью и газом, ближе, пожалуй, даже к тысяче раз. И нефть бывает разная — полегче (ближневосточная) и потяжелее; и газ тоже разный. Даже граница между ними слегка размыта. Ведь что такое нефть и газ? Смеси углеводородов. Молекула углеводорода чаще всего представляет собой цепочку из атомов углерода, к каждому из которых, как лапки сороконожки, прикреплены два атома водорода. Также по одному атому водорода прикреплено к цепочке в качестве головы и хвоста. Цепочки покороче — газы, подлиннее — жидкости, совсем длинные — твёрдые вещества, если парафин или полиэтилен считать твёрдыми. Цепочка из шести атомов углерода может быть замкнута в кольцо — это бензол, у него нет "головного" и "хвостового" атомов водорода, только "лапки" — по два на атом углерода.
      В природном газе обычно больше всего метана. Это "цепочка", состоящая лишь из одного звена — 1 атом углерода и 4 водорода. Метан легче воздуха. А вот уже этан (2 атома углерода и 6 водорода) тяжелее. Смесь метана и этана горит у нас на кухне.
      Ещё тяжелее пропан и бутан. Пропан продается в баллонах, и, так как он отличается по свойствам от метана и этана, то его нежелательно использовать в "городских" газовых плитах — будет коптить. Нужны другие форсунки в горелках.
      Природные газы являются газами лишь при комнатной температуре, а если их охладить или сжать, то они становятся жидкостью. Правда, чтобы сконденсировать метан, его надо слишком сильно сжимать или охлаждать.
      В нефти всегда имеется растворённый газ, и наоборот: при добыче газа обычно получают газоконденсат — что-то вроде очень лёгкой нефти.
      Так как состав и нефти, и газа в разных месторождениях разный, то нельзя абсолютно точно сказать, в каком соотношении по теплотворной способности (а нас в первую очередь это интересует) находятся между собой нефть и газ.
      Но грубо и округлённо можно считать, что тысяча кубометров газа приблизительно соответствует тонне нефти, а килограмм газа — литру жидкого топлива. Кубический километр газа (в них иногда оценивают месторождения), то есть миллиард кубических метров — это примерно миллион тонн жидкого топлива. А тысяча миллиардов кубометров, или триллион кубометров газа — это примерно миллиард тонн нефти.
      Запасы нефти считают миллиардами тонн, а газа — триллионами кубометров, и это удобно. И цены тоже близки — если нефть стоит около 150 долл. за тонну, то газ — где-то около 100 долл. за 1000 кубов — цена ниже, потому что газообразное топливо менее удобно, чем жидкое.
      Кубометр же сжиженного газа чуть богаче энергией, чем тонна нефти, но совсем ненамного. Поэтому их можно грубо считать эквивалентными.
      Наша страна богата газом. Считается, что богаче всех в мире. И мы этим гордимся. Почему-то. Хотя какая в этом наша заслуга? Так или иначе, мы перешли на отопление газом (европейская Россия обеспечивает за его счёт свои нужды в энергии на 65%). И отапливаемся газом, и электроэнергию вырабатываем, и пищу мы готовим на газу. И разнообразные промышленные печи — например, для обжига кирпича или цементного клинкера. Промышленность стройматериалов вообще энергоёмкая — и чтобы перлитовый песок вспучить, и керамзит обжечь, и пенобетон, стекловату или минераловату сделать — везде нужны высокие температуры. Парадокс: у нас, в самой холодной стране мира, масса топлива уходит на обогрев; но если мы хотим топливо экономить и для этого решим утеплить жилища, то теплоизолирующие строительные материалы, как правило, тоже потребуют больших затрат того же топлива — солидная часть экономии выбирается вперёд.
      И развитый мир потихоньку переходит на газ, хоть дело это и непростое. Тут мы оказались впереди планеты всей, сами того не заметив, а во всём мире на газификацию смотрят ещё с опаской, как на трансгенную картошку. Используют его примерно как и у нас, с теми же ограничениями. Больше для отопления и электрогенерации. Как автомобильное топливо он может использоваться в городах; в сельской местности возникает проблема заправок. По той же причине питающая аппаратура сложнее, поскольку двухтопливная, на одном газу ездить рискованно. Всегда ли доедешь до заправки, даже в Москве?

      Но есть серьёзные препятствия. Дело в том, что газ существенно удобнее жидкого топлива в быту и промышленности, когда он магистральный. Но и в таком варианте его транспортировка и прочая обработка обходится чуть не вдвое дороже, чем нефти. Если же его приходится возить судами-газовозами в сжатом или сжиженном виде, как в Японию, то технологическая цепочка получается непростой. Нужны заводы по производству сжиженного газа в странах-производителях и много другой инфраструктуры. Причём всё оборудование дороже нефтяного настолько же, насколько танкер-газовоз дороже простого танкера.
      Поэтому газ и стоит дешевле нефти в полтора раза при той же теплотворной способности.
      Стоил бы одинаково — никто бы не покупал, дополнительные затраты сделали бы газ невыгодным. Буровые же и прочее оборудование не дешевле, чем для нефти — и добыча газа становится выгодной только для крупных систем и после масштабных инвестиций — чего-то подобного Газпрому в мире нет.
      Но пока, как говорилось, мирового рынка газа нет — он потребляется в основном там же, где добывается, или в пределах трубопроводной системы. Сейчас строятся много газосжижающих заводов, и, возможно, в ближайшем будущем торговля газом расширится.
      В нашей стране газом в баллонной расфасовке постоянно пользуются 18 млн человек, не считая дачников. Но пропан, будучи вдвое дешевле бензина, немногим дешевле в производстве. Он — лишь фракция природного газа (основа там — лёгкий и трудносжижаемый метан), которую надо как-то выделять.
      Пожарные, хотя люди они храбрые и самоотверженные, не любят тушить пожары на дачах. И я их понимаю — взрывоопасная вещь эти баллоны, а при пожаре домика кран не перекроешь, как в городе. Бензиновые и керосиновые примусы, впрочем, не лучше, старые туристы вам много чего про них расскажут.
      Как сделать природный газ "дружелюбнее" и удобнее?
      Простейший метод — синтезировать из метана метиловый спирт. Один атом водорода заменяется на пару атомов ОН (кислород + водород, гидроксил) и — о чудо! Вместо газа СН₄ — жидкость, СН₃ОН, метиловый, или древесный, спирт. Плотнее метана почти в тысячу раз — и без насосов, баллонов высокого давления, холодильников. А процесс, в принципе, можно провести хоть на кухне — в периоды бензинового дефицита этим занимались народные умельцы, и не одна квартира взлетела тогда на воздух. Так бывает, когда хороший принцип претворяется в реальную жизнь.
      Но и те, кому удалось обойтись без взрывотехники, не слишком довольны результатом. Метиловый спирт гораздо менее энергетичен, чем бензин; требуется переделка системы питания двигателя. Он вызывает коррозию всего, чего можно, и карбюратора в том числе. Он впитывает влагу. И он ядовит — всего несколько граммов вызывают слепоту, а несколько десятков — смерть. А пахнет он как обычный спирт, и даже на вкус похож — чем крайне опасен.
      "Социальные дарвинисты", правда, считают, что если уж человек дошёл до технического спирта, то чем скорее он хватанёт полстакана метилового, тем лучше для всех.
      Так что метиловый спирт, хотя и применим в качестве топлива, бензин не заменит и, в лучшем случае, может быть добавкой к нему — помогая, например, убрать воду, попавшую в бензобак.
      Но метиловый спирт может, в свою очередь, послужить исходным сырьём для синтеза других продуктов, в частности, какого-то органического эфира, вполне заменяющего дизельное топливо (с химией не знаком, кто интересуется подробностями — читайте специальную литературу, лучше всего отраслевые журналы типа "Нефтегазовая вертикаль" или "Нефть России"). Преимущества и недостатки дизелей по сравнению с карбюраторными и инжекторными двигателями общеизвестны.
      Существуют технологии, доведённые до промышленной стадии, позволяющие прямо на буровой получать из природного газа это жидкое топливо. В частности — прямо на океанской платформе. Выглядит такой проект дерзко, а потому впечатляюще. Но подумать: вот пресловутое Штокмановское месторождение, 3 трлн кубометров в 650 км от берега, в Баренцевом море. Оно не Красное и даже не Чёрное. Как возить газ-то? А тяжёлую жидкость — качай себе в танки (так, в данном случае, называются отсеки-цистерны танкера), а то и сама льётся.
      То есть речь вот о чём: природный газ — ценнейший ресурс. Он незаменим в некоторых сферах (аммиак, на котором базируется производство азотных удобрений и много ещё чего, почти весь получают из природного газа), но он не замена нефти. Чтобы использовать его на те же цели, на которые используется нефть, придётся идти на дополнительные затраты. Без нефти, но с газом возможности общества будут ограничены.
      Но откуда взялось название главы: "Газовая пауза"?
      Я не нашёл первоисточник, но смысл этого выражения вот в чём. Когда только начиналась газификация нашей экономики, уже тогда дальновидные люди знали, что газа хватит не навсегда. И идея была в том, чтобы за время, которое мы выиграем благодаря газу, перейти на новые источники энергии — в первую очередь, разработать новые, эффективные и экологичные способы использования угля, которого много больше, чем газа.
      С тех пор многое изменилось. Был открыт газ Западной Сибири — это хорошо. Но была утеряна перспектива: что дальше делать, когда и эти месторождения исчерпаются? Вот это плохо. Поэтому идеологию "газовой паузы" надо вспомнить. Пока он есть.
      В принципе газ есть почти везде. Есть газ и в Подмосковье... да только его мало.
      Вообще считается общепринятым, что ископаемое горючее — это остатки растений. Сначала образуется торф, потом он слёживается, прессуется, получается уголь. На большой глубине, под действием высокой температуры в присутствии воды получаются газ и нефть. В общем, что-то вроде этого. В детстве на меня произвела впечатление картинка из "Науки и жизни", где нефтяное месторождение в земле было в виде динозавра, налитого нефтью.
      Есть, правда, менее очевидная теория, что углеводороды имеют небиологическое происхождение — метан очень распространён во Вселенной, атмосферы некоторых планет состоят из него, и он мог сохраниться в недрах от тех времён, когда земная атмосфера ещё не состояла из азота и кислорода.
      Косвенным подтверждением этому служат открытия на Кольской сверхглубокой скважине. На больших глубинах есть слои, где горные породы пропитаны газом. А уж там, где есть какие-нибудь жидкие углеводороды или уголь — и подавно.
      Но если эти породы плотные, то газ сочится сквозь них еле-еле, и выкачанное месторождение вновь наполнится лишь через тысячи, если не миллионы лет. Так или иначе, хотя газ есть почти везде, газ в промышленных количествах есть только под пятачками земной поверхности.
      Один мой слушатель был начальником погранзаставы на Камчатке, в Кроноцком заповеднике. Геологи бурили там скважины на газ и нашли его, но месторождение оказалось маломощным, дебета скважины хватило как раз на одну газовую плиту. Это месторождение и досталось после ухода геологов пограничникам и было их предметом гордости перед визитёрами, пока эта застава была.
      Теперь супруга этого слушателя варит щи на газе из Сибири — не Камчатка, но что-то вроде. Подумать только, газ идёт к нам по трубе длиной в 3 тысячи километров! А ближе газа уже и нет, хотя начиналась газификация Москвы с Саратовского месторождения,
      Действительно большие запасы газа были на нашей планете всего в нескольких местах. В материковой Европе его мало, большая часть европейского газа была в России, сейчас он исчерпан. Тот газ, который потребляет Западная Европа, поступает, кроме как из Сибири, ещё с морских месторождений Северного моря и из Алжира.
      Северное море относительно тёплое и мелкое, не с точки зрения морских купаний, а с точки зрения нефте- и газодобытчиков. Оно не замерзает, без айсбергов и с глубинами до 200 метров, то есть вышки на дно ставить можно. Тамошние месторождения принадлежат Англии и Норвегии. Интересно, что англичане не перерабатывают свою нефть, а гонят её на экспорт, хотя имеют свои нефтеперегонные мощности. Но их технология приспособлена к лёгкой ближневосточной нефти, и англичане посчитали, что выгоднее продолжать импортировать её, а свою экспортировать, чем перестраивать свои заводы на другой тип нефти. Неожиданное, а значит, скорее всего, очень мудрое решение.
      А норвежцы сами даже не потребляют газа, в Норвегию нет газопровода с их месторождений. Он идёт в Германию.
      У меня часто спрашивают: как же так, почему в Норвегии высокий уровень жизни? Это же северная страна! Умиляют меня демократы. Не знать, что эта страна с её микроскопическим населением и незамерзающим морем — ещё и мировой лидер по экспорту нефти и газа...
      Довольно много запасов газа у Нидерландов, даже больше, чем у норвежцев (у тех, правда, шельфа больше — есть где искать).

      Ещё интересный момент. На протяжении многих лет я находился под воздействием пропаганды о какой-то особой расточительности советского экономического строя. Доказательством его были факелы на нефтяных месторождениях — и действительно, сколько лет горел факел на московском нефтеперегонном заводе в Капотне! Как освещали снежную равнину факелы у воркутинской железной дороги!
      Каково же было моё удивление, когда на фотографии ночной Европы из космоса я увидел красные пятна в Северном море! Они были больше, чем осьминоги европейских столиц (кстати, не Париж и не Лондон из них самые яркие, а Москва). Хорошо были видны населённые и безлюдные (Альпы, Карпаты) районы. Чётко заметны границы между богатыми и бедными странами — небольшая Северная Ирландия светится сильней, чем вся Ирландская Республика... Что это за красные пятна? А это факелы нефтяных платформ. Попутный нефтяной газ очень сложно утилизовать: его сравнительно мало, строить для него газопровод или монтировать ёмкость смысла нет, химически он хоть и горюч, но очень неприятен. Агрессивен к металлу, а состав его очень сложный и переменный, и его нельзя обрабатывать по какой-то одной технологии. Поэтому нефтяники развитой и экономной западной цивилизации этот газ просто жгут. А про какую-то особую советскую расточительность нам, в данном случае, просто брехали — она общечеловеческая, как горбачёвские ценности. Но всё равно попутный газ — значительный резерв, и жечь его — конечно, расточительность. Успеют ли начать его полностью использовать до полного исчерпания нефти?
      К сожалению, из-за сложности технологии потери газа значительны. Даже при добыче природного газа разрыв между добываемыми и коммерческими (используемыми) объёмами очень велик. Соотношение кое-где менее 40% (в Африке). На Ближнем Востоке доля товарной добычи — около 60%, в Западной Европе — чуть меньше 90%, и только мы используем почти всё — свыше 97%. Остальные проценты так или иначе теряются.
      Но проблема в том, что газа этого в Северном море не так уж и много. На 10-15 лет, если считать вместе с алжирским.
      Что является резервом?
      По оптимистичным оценкам, очень много газа в России. Вообще этой темы мы здесь касаемся краем, но в сведениях о газе разнобоя ещё больше, чем о нефти.
      Прогнозные оценки — 164,8 трлн кубометров (правда, это те же оценки, согласно которым у нас 60 млрд тонн нефти, те самые "13% мировых", по другим оценкам прогнозные запасы всего мира — лишь 125 трлн кубометров). Из этих триллионов на океанском шельфе 69,4 трлн. Напомню, что триллион кубометров газа примерно эквивалентен миллиарду тонн нефти.
      На суше резервы сосредоточены на Ямальском полуострове и в Гыдане. По другим данным, у нас прогнозных запасов аж 218 трлн тонн (Маргулов, 1996).
      По данным Международного газового союза, в мире всего прогнозных — 327 трлн тонн, доказанных — 118 трлн (всё это сравнимо с ресурсами нефти), но вот что отличается, так это то, что в год добавляется доказанных запасов 5 трлн при добыче около 2,2 трлн. То есть, в отличие от нефти, доказанные запасы не падают, а растут.
      В России доказанные запасы — от 48 до 64 трлн кубометров — то есть, видимо, существенно больше, чем нефти.
      Вся эпоха газификации Советского Союза, в которой мы выросли, связана всего лишь с тремя месторождениями — но зато с гигантскими. Считается, что в России имеются ещё четыре гигантских месторождения, которые просто трудно (дорого) осваивать.
      Всего же в России известны 20 месторождений с запасами более 500 млрд кубометров — всего 36 трлн кубометров, или 75% от доказанных запасов — в том числе Уренгойское, Ямбургское, Бованенковское, Медвежье, Заполярное, Харасавэйское, Оренбургское и др. Они дают 93% добычи. Крупные месторождения выгодно обустраивать, поэтому они используются в первую очередь. Не хочу пугать, но с обустройством новых "супергигантов" есть проблемы: они в том, что нет средств, почему о повышении цен на газ говорят и хорошие люди. Без денежек нигде ничего не делается. Впрочем, на Ямале подготовлены к добыче Бованенковское, Харасавэйское, Крузенштерновское и Ново-Портовское месторождения, то есть пока ещё не катастрофа.
      Ещё есть 115 месторождений с запасами от 30 до 500 млрд кубометров — всего 10,7 трлн кубометров или 22,3%. Остальное в совсем мелких, по нашим понятиям, нерентабельных месторождениях.
      Сейчас западноевропейская цена на газ — 2,7 долларов на 1 млн БТЕ (британских тепловых единиц), то есть 95 долларов за 1000 кубометров. Эта цена связана с нефтяными ценами — растёт и падает синхронно.
      В 2010 году при цене нефти 30 долларов за баррель потребительская цена в Европе будет близка к 4-4,5 долларов за 1 млн БТЕ (140- 158 долларов за 1000 кубометров).

      В этом отношении наша страна — уникум. Если верить данным о запасах, то когда весь мир, кроме Персидского залива, лишится топлива — у нас ещё останется газ. Но тоже ненадолго — опять-таки несколько десятков лет, в лучшем случае. То есть не газовая эра, а именно газовая пауза. Перед чем пауза? Вот это зависит от нас.
      За время паузы надо сменить тип цивилизации — и технический, и социальный. Сначала о технологии. Надо мобилизовать источники энергии, которые могли бы дать ещё некоторую отсрочку — поскольку социальные перемены ещё сложнее и могут потребовать времени в несколько поколений. К сожалению, эти источники в основном невозобновляемые.
      Есть ли что-то в природе, что могло бы восполнить дефицит газа и нефти?
      Конкретно в нашей стране есть уникальные месторождения — это твёрдые растворы газа в мёрзлых породах, газогидраты; плотные газонасыщенные породы; растворённый метан. С ними есть проблема — непонятно, как их добывать, технология пока не отработана. Может быть, это и невозможно.
      Удивительно много в мире метана. Такое впечатление, что он есть везде. Много горя он приносит шахтёрским семьям. Он находится в угольных пластах под очень большим давлением и иногда находит выход — и тогда пропитанный газом уголь вдруг взрывается, разрушая горные выработки. Выбросы метана — едва ли не самая опасная причина катастроф на шахтах. Да и просто, сравнительно мирным путём (без выброса) попавший в штреки метан в смеси с воздухом может и загореться, и взорваться.
      Почему нельзя дегазировать угольные пласты, прошить их перед разработкой хотя бы скважинами и стравить газ — вопрос не ко мне. Думаю, дорого, экономически неэффективно. Когда шахта уже работает, метан без пользы удаляется вентиляцией, отделить его от отработанного воздуха практически невозможно.
      Очень много метана выделяется в процессах разложения всякой органики. Как уже говорилось, из почвы рисовых полей; но больше всего — в болотах и тундрах. Богатство неимоверное, хватило бы для отопления всего человечества... но как его собирать? Один взгляд на глобус приводит к правильному выводу. Зелен виноград!
      Крупный рогатый скот выделяет много метана. Трудно собирать и этот вид топлива, хоть и хорошо бы — всё же парниковый газ. А метан, выделяющийся в жижесборниках животноводческих ферм, и есть тот самый биогаз, о котором часто говорят; его можно собирать и использовать, но это, конечно, не то, что спасёт человеческую цивилизацию. Чтобы было много навоза, надо много кормов. А для этого надо много удобрений. А промышленность удобрений зависит от природного газа. То есть чтобы собирать биогаз, надо иметь природный газ. Нет его — нет и биогаза. И мало его, газа этого: кубометр биогаза получается из кубометра этого... как его... сырья. А кубометр газа эквивалентен литру жидкого горючего. Чтобы привезти на садовый участок цистерну удобрений (4 кубометра), этих 4 литров топлива может автоцистерне и не хватить. И когда говорят о "метановой эпохе", всё вышесказанное надо иметь в виду.
      Химия знает множество горючих газов, но видов сырья для них в природе гораздо меньше. Это биомасса — свежая или запасённая в прежние эпохи — уголь, бурый уголь, торф, другие горные породы, представляющие собой пропитанные углеводородами горные породы — битуминозные пески, сланцы.
      Если добывать сырьё, состоящее только из органики, выгодно, то поднимать на поверхность излишнее количество пустой породы получается дороговато. Даже просто низкокачественные угли имеют в своём составе до 50% золы, и сжигать их получается сложно — надо постоянно убирать из топки золу, в количествах немногим меньших, чем топлива. Та же проблема с битуминозными песками. Там много запасов, но как их добывать — никто не знает.
      Так что реальная перспектива на посленефтяной период — это угольная эра. Ненадолго (исторически), но дольше, чем жизнь за счёт нефти.
      Это самый массовый ресурс, которого хватит на более долгое время — по недавним оценкам, количество "эффективных" угольных ресурсов, то есть тех, себестоимость добычи которых не превышает 40 долларов по курсу 1975 года за тонну, составляет более 2,6 трлн т. у. т. То есть 1,8 трлн тнэ, более чем в 10 раз превышая запасы нефти.
      Во-первых, уголь может заменить некоторые виды нефтепродуктов, способствуя их экономии. Он может на некоторое время снять остроту проблемы с бензином, если сделать отопление и производство электроэнергии угольным. В этом случае можно сэкономить отопительный мазут, сравнительно просто перерабатываемый в бензин. Ведь мазут по сути своей — такие же цепочки углеводородов, только длиннее, чем в бензине, и их можно "настричь" в более короткие. Это умеют делать даже с такими высокомолекулярными углеводородами, которые содержатся в асфальте. У нас в стране подобные технологии уже кое-где используются, что создаёт проблему: неконтролируемый приём у населения лома асфальта приводит к тому, что так называемые "стамесочники" срубают покрытие не только с неиспользуемых асфальтированных площадок, но и с краёв эксплуатируемых дорог (журнал "За рулём", №5, 2001). Пока такая технология дороже получения бензина из нефти и может применяться лишь при практически даровом сырье.
      А заменить мазут можно многими способами. Например, размолоть уголь до состояния мельчайшей пудры и размешать её с водой до получения водоугольной эмульсии. В таком состоянии полученную смесь можно и прокачивать по трубопроводам, и сжигать в тех же котлах, которые используются для мазута, при минимальных их переделках. Кроме того, в размолотом состоянии уголь проще обогащать, отделяя пустую породу, поскольку она по удельному весу отличается от угля. Пока, очевидно, этот процесс обходится дороже, чем закупка мазута, но с исчерпанием запасов нефти рано или поздно станет экономически выгодным.
      Можно сжигать уголь в своеобразном расплаве из некоторых горных пород, например, с известняком — так получаются экологически чистые (относительно) тепло и электроэнергия.
      Но когда не будет уже и мазута, то как получать жидкое топливо?
      Разработано довольно много технологий, позволяющих получать заменители бензина и дизельного топлива на базе угля или его продуктов. Особенно заманчиво делать это, не поднимая уголь на поверхность. Не знаю, кому как, а мне неприятно слушать регулярные сообщения о катастрофах на угольных шахтах. И ведь от этого можно избавиться.
      Впервые предложения о подземной газификации угля выдвинул, насколько я знаю, Д. И. Менделеев. Уголь — твёрдое вещество, а добывать без шахт можно лишь жидкости и газы; растворять уголь пытались, но пока ещё не научились, а вот превращать в газ умеют.
      Есть несколько методов получения горючего газа. Это газогенерация, особенно в варианте подземной газификации. Полное сгорание угля в конечном итоге должно приводить к образованию СO₂ — углекислого газа. Но если сжигать его при недостатке кислорода, то уголь сгорит наполовину, образуя угарный газ (СО). Он горюч и может служить исходным сырьем для органического синтеза. Понятно, что использовать в качестве домашнего топлива угарный газ не стоит — если нынешний природный газ только взрывоопасен и дышать им нельзя, то угарный газ ещё и ядовит. К тому же половина энергии остаётся внизу — но можно прокачивать через зону горения воду, а полученный водяной пар использовать как теплоноситель. Такая технология может быть применима в Германии и Англии, где уголь добывается в густонаселённых районах — а у нас залежи угля в основном расположены на Севере и в Сибири, и кому там нужен горячий пар — непонятно.
      Но есть ещё один процесс — при определённых условиях из воды и угля образуется "синтез-газ" — смесь угарного газа и водорода, которая и подаётся наверх из пласта. Из "синтез-газа" можно синтезировать метан — по сути, обычный природный газ, древесный спирт — метанол и другие виды топлива и химических продуктов. Тем самым мы приходим к уже знакомой нам по "газовой паузе" задаче.
      У всех этих способов есть слабые места. Тут не надо корчить из себя специалиста. Достаточно прочитать сборник по проблемам энергетики. Он состоит из статей, написанных специалистами в области какого-то одного метода, о своих разработках они, естественно, пишут только правду. Но и о других вариантах такие авторы правды не скрывают: "Наш метод, в отличие от такого-то, не имеет таких-то и таких-то недостатков..." Соответственно, разработчики "такого-то и такого-то" метода объясняют его преимущества по сравнению с первым, честно указывая на его изъяны.
      Но действительный недостаток у всех неиспользуемых сейчас методов только один. Они дороже, чем нынешние методы получения энергии из газа, нефти и угля. Кто хочет платить лишние деньги за тепловую энергию, полученную более экологичным методом, чем нынешний, неэкологичный? В современном-то, капиталистическом обществе? Только тот, кто не дорожит деньгами собственными или акционеров. Поэтому отдельные потребители не могут на него перейти — разорятся.
      Как сделать выгодным использование газогенерации, подземной газификации, синтетического бензина и т. д.?
      Способов ввести в реальную эксплуатацию эти давно известные методы всего два: нужно или ждать, пока не подорожают нефть и газ, и при естественном дефиците нефти и газа тепло, электричество и автомобильное топливо из них станут дороже, чем из угля и дров. Или начать осваивать эти технологии всем вместе. Это возможно только в рамках общечеловеческого правительства — сами понимаете, насколько это реально. Нужен налог на нефть и газ, причём такой, чтобы использование методов получения энергии из угля и других "неудобных" источников стало экономически выгодно, то есть чтобы эта энергия получалась для покупателя дешевле. Но налог этот должен быть общемировым — там, где его не будет, возникнут местные преимущества для инвесторов, и капиталы потянутся туда.
      Так что ждём конца нефти.

      Требуемые изменения технологий ограничатся не только производством топлива. Всё изменится. Возьмем сельское хозяйство — не буду обосновывать, но лошадка вернётся туда в значительных масштабах. Одной России потребуются десятки миллионов голов. Можно ли их вырастить быстро? Нужна будет возрождённая ветеринарная служба — слава Богу, она хоть как-то продержалась на кошечках-собачках. А знаете, сколько всякого ремесла крутится вокруг сивки-бурки?
      И между прочим — если посетите Центральную Европу, обратите внимание, сколько там сейчас на селе лошадей. Там этот процесс идёт полным ходом. Это мы привыкли на КамАЗе за бутылкой в сельпо...
      Был у нас такой заслуженный герой Гражданской войны — С. М. Будённый. Он, кстати, автор концепции оперативного использования подвижных войск, немецкие генералы у него учились. Но кроме того, он решил одну важную народно-хозяйственную задачу.
      На случай войны кони мобилизуются для армии из сельского хозяйства. Проблема в том, что такой конь, который нужен в армии, не нужен колхознику. И Семён Михайлович вывел на собственном конезаводе такую породу, которая и под седло, и в плужную упряжку. Не знаю, сохранилась ли эта порода, не пошла ли на колбасу.
      И вы напрасно ухмыляетесь. Кавалерия вовсе себя не исчерпала. Конные корпуса дошли до Берлина, никто от них не отказывался, а в условиях Центральной России — это и сейчас единственный мобильный род войск, не зависящий ни от дорог, ни от погоды, и очень автономный. Сколько унесёт на себе солдат? На три дня боёв. А конник и миномёт увезёт, и ПТУРС, и зенитный комплекс, и главное — средства связи. Недаром Гальдер в своих дневниках упоминал кавалерийского генерала Белова чаще, чем Тимошенко и Ворошилова.
      И даже сейчас на границе не везде пройдёт УАЗик, даже если есть бензин. А лошадка и собачка — везде. Кто спорит — и танк, и БМП хороши — в определённых условиях. И если есть горючее.
      Думаете, войн в будущем не будет? Ну-ну.
      Видите, сколько проблем надо решить буквально в ближайшие 30 лет? Причём таких, отвернуться от которых нельзя, иначе они решат нас. А что нам предлагают политики вкупе с высоколобыми научными консультантами? Такой скот разводить, чтобы меньше пукал. А то океан из берегов выйдет.