Настоящая заметка посвящена оценке творчества очень популярного советского писателя 60–80-х гг. Юлиана Семёнова, умершего всего несколько лет назад. Ю. Семёнов был сыном одного из людей, близко знавших Н. Бухарина. Ещё маленьким мальчиком он соприкоснулся с атмосферой "большой политики" 30-х гг. и уже поэтому был очень тесно связан с историей Советского Союза. Довольно обширные материалы неопубликованных романов Ю. Семёнова, появившиеся в начале 90-х годов, показывают, что писатель всю свою жизнь работал над большой темой, связанной с событиями сталинского времени. Только очень немногое из этих обширных исследований писатель смог в законченном виде опубликовать. К числу опубликованного относятся те романы, о которых пишет автор настоящей статьи. Трудно сказать, в какой степени можно говорить о Юлиане Семёнове как сознательном стороннике Октябрьской революции. Однако ставшие доступными публике его многолетние поиски и выводы в значительной степени представляют собой попытку найти социалистическую альтернативу сталинизму.
      Горбачёвская "перестройка" изначально имела своей целью превращение привилегированной номенклатуры в частных собственников и ликвидацию всех социальных завоеваний Октября. Но руководство КПСС не могло открыто декларировать эту антинародную цель и пыталось выставить свои преобразования в привлекательной для масс форме, эксплуатируя ненависть рабочих и мыслящей интеллигенции к системе тоталитарного подавления и лжи, которая была порождена той же бюрократией в прошлые годы.
      В конце 1980-х годов в руководстве СССР не было единства мнений о дальнейшем пути развития, между собой боролись консервативная, центристская и либеральная фракции номенклатуры. В атмосфере этой борьбы, при провозглашении "гласности", было невозможно удержать под контролем интерес, возникший в обществе к подлинной истории СССР и именам репрессированных Сталиным лидеров большевистской партии. Этот интерес граждан, в особенности — внимание рабочих к теоретическому наследию Левой оппозиции, для всех фракций номенклатуры был весьма нежелательным. Но эти фракции не могли уже противостоять ему методом административного зажима, ибо были не едины между собой.
      В дальнейшем, когда верх окончательно взяли "рыночники", вся провозглашённая "гласность" была сведена к публикации белоэмигрантских и злобно-антисоветских пасквилей, весьма недобросовестных и низких по уровню. Эта линия ярко проявилась в большинстве официальных СМИ начиная с 1990 г. и продолжается по сей день. Но некоторые литературные произведения, опубликованные в период с 1987 по 1990 г., заслуживают внимания и высокой оценки. Их авторы пытались тогда найти социалистическую альтернативу сталинизму. В будущем часть этих авторов перешла на службу буржуазного режима, разочаровавшись в социализме. Но приведённые в книгах факты и оценки, безотносительно к эволюции (или деградации?) их авторов, весьма интересны. К числу таких книг, например, относятся детективно-исторические романы Юлиана Семёнова "Процесс-38" и "Отчаяние".

      Книга построена как стенографический отчёт о некоем символическом судебном процессе над "врагами народа". "Обвиняемые" здесь — Троцкий, Тухачевский, Бухарин, Томский, Рыков, Радек и многие другие "старые большевики". "Обвинители" — это Сталин и его приспешники — Ежов, Вышинский и др. "Свидетелями" выступают, с одной стороны — умершие до 1938 г. Ленин, Дзержинский, Свердлов и рядовые коммунисты, трудящиеся СССР и других стран (погибшие от рук сталинцев), а с другой стороны — буржуазные и фашистские лидеры стран капитала, в "шпионской работе" на которых обвиняли оппозиционеров в СССР.
      В результате оглашения " свидетельских показаний" (почерпнутых автором из материалов реальных сталинских процессов и из архивов) становится ясным, что подлинные враги народа и пособники капитала — это Сталин и его подельники. Разрушительная роль и моральное уродство их политики удушения революции показано во всей наготе. В результате автор утверждает, что когда Бухарин оговаривал себя, обвиняя в "преторианском фашизме", он на деле имел в виду сталинизм.
      "Обвиняемые" рассказывают читателю, какую огромную, ключевую роль они играли в Октябрьской революции и защите Советского Союза, и сколь ничтожна была в те годы роль Сталина. На основе их судебных показаний видно, что в вынужденный самооговор многие из них, защищаясь, умышленно вкладывали убийственные противоречия, доходящие до абсурда: "содействовал сыну Горького заболеть воспалением лёгких", "обрызгал ртутью стены кабинета Ежова", "планировал арестовать 17-й съезд партии" (что фактически проделал Сталин!), "давал Горькому 2 укола стрихнина ежедневно" (даже один укол стрихнина — смертелен) — и т. д. и т. п. В показаниях "обвиняемых" — постоянные несовпадения дат, вымышленные места встреч с "агентами иностранных разведок", неверная ценность иностранных валют... Для обвиняемых это был единственный способ сказать следующим поколениям, что процессы — чудовищная фальсификация. Автор говорит и о том, кому была на деле выгодна смерть Фрунзе, Кирова, Крупской, Горького.
      "Свидетель" Ленин указывает на несовместимость сталинского общества с марксистским социализмом, цитирует запретное Письмо к съезду, скорбит об уничтожении всех своих соратников сталинской диктатурой. Свердлов вспоминает о грубости и коварстве Сталина в ссылке, которую они совместно отбывали до революции. Дзержинский говорит, что неминуемо сидел бы на скамье подсудимых, останься он в живых — ведь он выступал против позиции Ленина во время Брестского мира... Как "свидетель" выступает и член ЦК КПГ Фриц Зайферт, сотрудник Коминтерна, бежавший в 1935 г. из фашистского концлагеря в СССР, арестованный сталинскими палачами, подвергнутый пыткам и с группой других немецких коммунистов выданный Сталиным в руки гестапо (в разгар "дружбы" Сталина и Гитлера, в 1940 г.).
      О муках, пережитых в сталинских застенках, рассказывают маршалы Рокоссовский и Блюхер, академики Королёв и Туполев, лидер Венгерской компартии Бела Кун, режиссер Мейерхольд, поэт Мандельштам... К ним присоединяются голоса тысяч простых граждан — расстрелянных, замученных в лагерях, умерших от голода жертв преступной сталинской политики.
      Совсем другое отношение к делу — у "свидетелей"-нацистов: Гитлера, Риббентропа, Хаусхофера, Гесса. Относясь к русской нации с брезгливостью, как к "недочеловекам", все они однако восхищаются "великим русским государственным деятелем" Сталиным, проклинают "еврейского большевистского масона" Троцкого. Юлиан Семёнов доказывает на страницах своей книги, что московские процессы были и в прагматических интересах премьер-министра Великобритании Чемберлена...
      Так из обвинителей сталинисты постепенно сами превращаются в обвиняемых судом Истории, в подлинных агентов империализма и самых настоящих врагов собственного народа. Их политический портрет вырисовывается с полной ясностью, начиная от бывшего меньшевика прокурора Вышинского (отдавшего после Февраля 1917-го приказ об аресте "немецких шпионов" — Ленина и Троцкого), и кончая самим Сталиным — кровавым бонапартистским диктатором и палачом революции. Тиран размышляет о путях борьбы за лидерство и замечает, что в этой борьбе он был ближе всего к краху в 1927 году, когда "настроения в народе были в пользу Бухарина, слова были о несправедливости к ссыльному вождю Красной Армии Троцкому, слухи были о ропоте рабочих из-за роста цен". Монолог Сталина — это размышления о том, что он правит народом тупых рабов, которыми можно управлять лишь "калёной строгостью и безотчётным повиновением".
      Но Юлиан Семёнов (устами Свердлова) чётко отграничивает Октябрь от сталинских преступлений. Там же — и полемика с возрождающимся черносотенством. На страницах книги Свердлов говорит: "Я знаю, иные профессора языкознания сейчас говорят про нас, большевиков, как про злых демонов, разрушивших традиционный уклад России... Уклад рабства? Бесправия? Нищеты? Что ж, восстанавливайте!" Автор книги призывает советских людей следовать по пути Октября, и сказать обществу "Память" и Нине Андреевой: "Они не пройдут!"

      Константин Рольник