Отличительной чертой правильно организованной современной боевой кампании и особенно Пятой мировой гуманной войны является умелое использование эффектов процессуального и процессуально-множественного или сплошного характера современных войн.
      В определённом смысле точно описал подобную процессуальность немецкий социал-демократ конца XIX века Бернштейн в своем знаменитом лозунге «Движение — всё, конечная цель — ничто».
      Подобное управление через одновременный запуск множества разнонаправленных и несогласованных процессов можно также обозначить и как управление через хаос.^[102]
      Только для тех, кто эти процессы запускает, это — целенаправленные системы процессов, а для тех, кто подпадает под воздействие этого процессуального "урагана" — это хаос.
      Профессионально точно описывает этот процессуально-множественный характер учёный-геометр И. Ф. Шарыгин. Он сделал это на материале реформ сферы образования — казалось бы, очень далёкой от военного дела темы. Но как раз на столь разных материалах и сферах прекрасно можно разглядеть и понять методологию "организованного хаоса".
      «Сегодня реформы нашего образования привлекают самое пристальное внимание и высоких политиков, и широкой общественности нашей страны. С интересом наблюдают за этими реформами из-за рубежа, причём не только наблюдают, но даже отчасти направляют их. Но при этом не сформулированы чётко цели образования вообще. Вы не сможете найти там и серьёзный научный анализ сегодняшнего состояния дел в системе образования. Непонятно даже, что такое реформа образования!
      Возможно, что реформаторы не только не владеют необходимой информацией, но в глубине души опасаются, что серьёзный и объективный анализ может привести к выводам, прямо противоположным тем, которые они внушают обществу.
      В середине февраля 2001 года Фонд Горбачёва организовал общественное обсуждение реформы нашего образования. К сожалению, обсуждения не было. Реформаторы и их оппоненты говорили о своём, а любезные организаторы старались, чтобы их пути не пересекались, полагая, что именно так достигается так называемый консенсус. Открыл обсуждение ректор Высшей школы экономики Кузьминов, являющийся, по непонятным для меня причинам, одним из главных, а возможно, и самым главным идеологом образовательной реформы...
      "Реформа" является нынче тем самым волшебным словом, под которое можно просить и даже требовать кредиты, инвестиции и прочие капиталовложения. Основная цель реформаторов в образовании сегодня — добиться финансирования образовательной реформы. Говорят, что только для запуска реформы требуется... (здесь называется такая астрономическая для образования сумма, что я просто не рискую её привести). Но судя по всему, реформа уже запущена, а значит, часть денег уже поступила.
      Главное в реформе — не результат, а процесс, и даже не процесс реформирования, а запуска реформы. В быстром окончании этого процесса не заинтересованы прежде всего сами реформаторы. Вообще занятие реформированием в нашей стране — дело весьма прибыльное, в некотором смысле оно даже более прибыльное, чем приватизация, поскольку реформаторы, как показала практика, ни за что не отвечают и ничем не рискуют.
      На том же совещании в горбачёвском фонде звучали выражения: инновационные проекты, инновационные фонды, инновационные школы. Один из выступавших сетовал на то, что у нас в школе слабо используется «инновационный потенциал». Моя попытка выяснить, что такое «инновационный потенциал», и вообще, какая разница между "инновацией" и бывшей ранее в ходу "новацией", получила снисходительно-ироничный ответ: «Да вы не волнуйтесь, никакой разницы нет».
      [Вообще-то латинская приставка "in" обозначает отрицание, инверсию следующего за ней смысла. Поэтому, если "новация" — это обновление, то инновация — ускоренное устаревание, возврат к древности, регресс. — Примечание Антарес.]
      ... Прежде всего, "инновация" сегодня является, как и слово "реформа", волшебным словом, с помощью которого можно добиться финансирования любого проекта. Для этого необходимо, а иногда и достаточно написать на нём "инновационный". Более того, как только нужное финансирование проекта получено, в соответствии с ныне действующими правилами игры его ни в коем случае не следует реализовывать, а сразу приступить к разработке ещё более инновационного проекта. Таким образом, инновационная (или инноваторская) деятельность сводится к созданию последовательности проектов с грифом "инновационный" и получению под них денег. Проекты — виртуальные, зато деньги реальные. В соответствии с планом реформирования образования предполагается значительное увеличение финансирования инновационных проектов.
      С инновациями связан ещё один очень серьёзный процесс, наблюдаемый в нашей школе. Почти повсюду мы видим прямое копирование и примитивное заимствование не самых лучших западных, в первую очередь американских образцов. Все эти взятые из разных опер гимназии и лицеи, бакалавриаты и колледжи вперемешку с кое-где ещё сохранившимися обычными школами превращают наше образование в подобие вавилонской башни. Здесь даже неважно, что лучше, а что хуже. Всё это разрушает российскую школу, понимая школу как направление, связанное единством взглядов, общностью и преемственностью принципов и методов. Система образования заболевает, уже заболела серьёзной и разрушительной психической болезнью — раздвоением личности, то есть шизофренией...»^[103]
      Трудно что-то к этому добавить. Так оно и есть.
      Вот оно, бесконечное движение без результатов, их анализа и ответственности: «Главное в реформе — не результат, но процесс, и даже не процесс реформирования, а запуска реформы»!
      Один запуск реформы, запуск тут же другой реформы, запуск следующий той же реформы, запуск опять новой... Вот так, от запуска к запуску под живые деньги по кругу организуется уничтожающая страну процессуальность!
      Годы проходят, результаты исключительно разрушительные, но деньги проедены, а кредиторы уже ждут. Что это, как не самые настоящие акции массового уничтожения в Пятой мировой?